– Мне опасаться той, кого я легко могу одолеть?

– Решает сила? Здесь не Верхний Понат, Марика. И решает вовсе не физическая сила. Решают связи.

Марика презрительно фыркнула, но Грауэл этого не заметила.

– Марика, вдруг кто-то надеется, что ты попытаешься применить силу? Что, если кто-то хочет кое-что себе доказать?

– Что?

– За многие годы охоты в лесах Верхнего Поната у нас обострился слух. Когда мы оказываемся среди здешних охотниц – вряд ли ты где-либо встретишь кого-то несчастнее их, – до нас долетает кое-что не предназначенное для наших ушей. Они говорят о нас, о тебе, о том, что думают в окружении старшей Зертан. В каком-то смысле тебя испытывают. Они подозревают – а может, даже знают – про Горри.

– Горри? А что с Горри?

– В последние часы осады с Горри что-то случилось. Об этом было много разговоров, которые могли слышать все. Мы ни с кем на эту тему не говорили, но мы не единственные выжившие из руин Акарда.

Марика вспомнила бывшую наставницу, и у нее сильнее забилось сердце, но никаких угрызений совести она не почувствовала. Горри заслужила свои мучения в полной мере. Марика ощущала лишь растущую тревогу из-за того, что никто не обращает на нее внимания. Ей не приходило в голову, что подобное отношение может быть преднамеренным. Следовало быть осторожнее. Сила не на ее стороне.

Грауэл наблюдала за Марикой, ожидая, когда щена осознает все последствия.

– Что ты так на меня смотришь?

– Я думала, ты хоть немного пожалеешь о сделанном.

– С чего бы?

– Она была…

– Она была старой каркой, которая постоянно мне досаждала, Грауэл. Она сама поступила бы со мной так же, если бы могла, и не раз пыталась. Она получила то, что заслужила. И я не желаю больше о ней слышать.

– Как пожелаешь, госпожа.

– Вы еще не нашли Брайдик?

– Как и следовало ожидать, ее назначили в здешний центр связи. Учениц туда не пускают. А связистов – не выпускают оттуда.

– Почему?

– Не знаю. Это другой мир. Мы до сих пор действуем на ощупь. Здесь никогда не говорят, что разрешено, только о том, что запрещено.

Марика поняла, что огорчила Грауэл. Когда она расстраивалась, переходила на официальный тон. Но Марика давно оставила попытки разобраться в настроении охотницы, которую постоянно что-то тревожило.

– Я хочу выйти в город, Грауэл.

– Зачем?

– Прогуляться.

– Это запрещено.

– Почему?

– Не знаю. Здешние правила никто не объясняет – просто требуют их исполнения. Незнание правил – не оправдание.

Каково могло быть наказание за непослушание?

Марика тут же оставила дерзкую мысль. Бросать вызов здешним ограничениям было слишком рано. И все же она сочла нужным заявить:

– Если такова жизнь в этой сказочной обители Макше, Грауэл, возможно, я переберусь через стену.

– Нам с Барлог тоже особо нечем заняться, Марика. Они считают нас слишком отсталыми.

III

Прочный многовековой камень обители стал ненавистным врагом Марики. Он давил на нее всем весом прошлого и чуждых традиций. Вынужденное безделье становилось невыносимым. С каждым днем она проводила все больше времени в своем убежище наверху башни. И с каждым днем медитация все меньше облегчала душевные страдания.

С башни были видны лишь внутренний двор, город и строения метов. Без конца дул северный ветер, но не разговаривал с ней, как ветры в Акарде, лишь доносил неприятные запахи и привкусы. Насыщенный густой промышленной вонью, он казался чужим и безразличным, в отличие от того северного ветра, что был ее другом и союзником.

Зачастую она вообще не покидала келью, лежа на тюфяке и рисуя пальцем фигуры на влажной холодной стене.

Иногда она уходила через лазейку в мир призраков, но и в нем почти не встречала утешения. Там, где собрались столько силт, призраки были редки. Она чувствовала несколько паривших высоко над головой громадных чудовищ, особенно ночью, но не могла их коснуться. С тем же успехом она могла пытаться достать до Кусаки.

К концу шестой недели жизни Марики в обители атмосфера начала меняться. Ее это слегка озадачило, пока не появилась Барлог, объявив:

– Сюда прибывает старейшина Градвол. – (Старейшина Градвол правила всем Сообществом Рюгге, простиравшимся по континенту.) – Все носятся как сумасшедшие – готовятся.

– Зачем она прибывает? – спросила Марика.

– Чтобы лично возглавить усилия по борьбе с кочевниками. Два дня назад кочевников видели со стены крепости в Мотчене. Это в сотне миль к северу от Макше, Марика. Они уже подбираются к нам. – Барлог понизила голос. – Силты в Макше напуганы. У них договор с торговцами, который обязывает их защищать торговцев в любое время, когда те на территории Рюгге. Им это не удалось. Критца – лишь одна из трех крепостей торговцев, которые захватили кочевники. Ходят слухи, будто часть торговцев намерены обратиться с петицией к сестринству Серке, чтобы те взяли территорию Рюгге под свою опеку, поскольку Рюгге не в состоянии поддерживать порядок.

– И что? – безразлично спросила Марика.

– Это коснется и нас, Марика.

– Каким образом? Мы ни в чем не участвуем. Нас по какой-то причине терпят, и то едва. Нас кормят, но во всем остальном игнорируют. Чего нам бояться? Если нас никто не видит, кто может нам повредить?

– Не говори так, Марика.

– Почему?

– Здешние сестры могут становиться невидимыми. Кто-нибудь может тебя услышать.

– Не болтай глупости. Это чушь.

– Я слышала об этом от… – Барлог не договорила, не желая выдавать свой источник.

– Сколько ты еще готова терпеть этот плен, Барлог? Что об этом думает Грауэл? Еще немного, и я не выдержу, обещаю.

– Мы не можем уйти.

– Кто сказал?

– Это запрещено.

– Кем? Почему?

– Просто так уж есть.

– Для тех, кто с этим согласен.

– Марика, прошу тебя…

– Уходи, Барлог. Не желаю больше слышать твой скулеж. – Когда Барлог уже была на пороге, она добавила: – Тебя укротили, Барлог. Сделали из когда-то прекрасной охотницы двуногого реймгрита.

Марика перешла на неформальный семейный тон, отчего ее слова прозвучали еще больнее.

Барлог яростно оскалилась, но сдержалась и даже мягко закрыла за собой дверь.

Марика поднялась к себе на башню, чтобы понаблюдать за прибытием старейшины. Градвол явилась на летающем кресте, стоя на его оси. Марика наблюдала, как он снижается, пролетает мимо башни. На концах перекладин неподвижно стояли четыре силты, закрыв глаза. Между ними ощущался некий звенящий ритм, на который Марика не обратила внимания во время полета на юг. Но тогда она крайне вымоталась, как физически, так и душевно, и ее мало что интересовало, кроме желания оставить позади разрушенную крепость и прошлую жизнь.