— Так он же ее в жены Врабию собирается отдать? — удивленно сказал воевода.

— Так он только собирается. А кто тебе мешает сказать – мол, жаль, что Врабий меня опередил, я бы тебе зятем получше стал. А еще можешь намекнуть, что у тебя есть ратник, который с Лесным хозяином дружит.

— А что это мне даст? — удивился воевода, а потом до него дошло. — Думаешь, стоит пообещать, что лесной хозяин его сыну поможет, которого змея укусила?

— Нет, обещать ничего не надо, — покачал головой Ярослав. — Если пообещаешь, так выполнять придется. А кто знает, поможет ли нам Нестер или нет? Другое дело, что я могу в лес сходить, лесного хозяина о помощи попросить. А вдруг да поможет? А Вран, пусть свою дочь за того замуж отдает, кому обещал, а вот голос за тебя он вполне отдать может.

— А если он откажет, так помогать не станем? — поинтересовался воевода.

— Нет, даже если не станет за тебя голос отдавать, то помогать надо, — решительно заявил Ярослав.

— Вот тут ты прав, — согласился воевода. — Не станем мы по подленькому во власть влезать. Ну, тогда возвращайтесь без меня, а я пошел. Вечером приду – ужин мне оставьте.

Ярослав даже обиделся:

— Да как же мы тебе еды не оставим-то?

— Не оставим, батюшка воевода, — усмехнулся Татень, хотя и молчавший, но прислушивающийся к разговору. — Я самолично твой ужин караулить стану.

— А я Татеня покараулю, чтобы его кто-нибудь с ужином не украл, — улыбнулся Ярослав.

В ожидании воеводы перекусили, оставив тому полкотелка уже начинавшего приедаться кулеша. Ярослав уже начал тосковать о стряпухе, оставшейся в Клестове. Эх, а как же хорошо тетенька готовила и рагу, да и кашу варила гораздо вкуснее, нежели здесь.

Но, как говорят классики – лопай, что дают.

После ужина Ярослав опять сделал несколько попыток «оживить» свою веточку, но опять все закончилось безрезультатно. Не желал подарок лешего просыпаться и возрождаться, хоть об стенку бейся!

Поздним вечером, почти уже ночью, вернулся и воевода. Поужинав, он уединился со своим советником и принялся излагать результаты своих хождений.

— Потолковал я с со старым Лисом, — сказал Клест. — Лис опасается, что из Врабия князь придёт плохой, но коли Врабий-то князем станет, он и отомстить сможет. Они, как-никак, соседи, а у соседей и споры из-за земли, да и люди туда-сюда бегают. А еще, хитрюга старая, на ясном глазу заявил – мол, а зачем нам вообще князь? Разбойники придут – так как-нибудь сами воеводы отобьются, а коли враг нагрянет, вот тогда можно объединиться. А сейчас-то это зачем? Это только зерно из своих закромов князю отправлять, да каждые полгода на смотр дружинников ехать. А так, без князя – спокойнее! Десять лет как-то жили без князя, без одного хозяина, так и ещё проживем.

Вот так вот всегда, подумал Ярослав. Все говорят – мол, как только, тогда и сделаем. А вот когда враг нагрянет, тогда поздно будет. Вслух про то говорить не стал, потому что Клест это и так понимает, без его слов.

А про разговор с Враном, воевода сказал так: мол, может и не против бы он свою дочку за Клеста отдать, но Врабий первым был, а тут, кто первый того и лапти. И слово дадено.

— И про дружбу с лесным хозяином я сказал, — сообщил Клест. — Как ты и велел – ничего не обещал, но Вран, как услышал, так глаза у него загорелись. Сказал – он еще думать станет. Мол, помолвку он разорвать не готов, а вот со свадьбой он потянуть может. И не осенью, как лед реки скует, а попозже, когда снег все укроет, а медведь в берлогу заляжет.

Ярослав смутно себе представлял – когда тут лед сковывает реки, а когда медведи в берлоги залегают? Нет бы, как у людей – двадцатого ноября, или, первого декабря.

Но у Врана сомнение посеяно, уже хорошо. А то, что придется отрабатывать, уговаривая лесного хозяина помочь мальчишке – так ничего страшного. Вран-младший, коли станет шурином Клеста, то не чужой человек. А если и не станет родичем воеводы (а потом и князя!), то все равно – вылечить парня было бы неплохо. Ведь если мальчишка на ноги встанет, то воеводство ему и останется.

— Вот только боюсь, не обойтись завтра без поединка, — вздохнул Клест. Потом поправился: — Я ведь не Врабия этого боюсь – видели мы птиц и крупнее, а того, что мне его убить придется. А вот начинать княжение со смерти очень не хочется. Ладно, поглядим. Может, и обойдемся.

Улеглись спать. Ярославу было неуютно, спал плохо, ворочаясь с боку на бок. Словно его чего-то беспокоило. Решив выйти во двор, он встал и подошел к двери. Толкнул ее, но дверь почему-то не открывалось. Странно. Толкнув еще раз, парень понял, что дверь заложена снаружи чем-то тяжелым. Или просто ее подперли. Вот ведь, часового-то нет. А кто же станет ставить караульного в своем граде? Уже не думая, Ярослав закричал:

— Народ, подъем!

— Ты чего орешь? — поднял голову недовольный Клест. — Только-только заснул, а ты разорался.

— Воевода, дверь чем-то подперли, не открывается, — сказал Ярослав.

— Да ты ерунду-то не мели, — пробурчал воевода. — Может, поужинал плохо?

Клест хохотнул, но все-таки поднялся с места и подошел к двери. Толкнул ее.

— Что за нелепица-то такая? — удивился воевода.

Ярославу показалось, что откуда-то тянет дымом. Кажется, Клест тоже это учуял.

— Горим! Беда! — заорал старый Серпень. — Чего стоите-то, дверь ломайте! Нам красного петуха подпустили!

Ярослав снова бросился к двери и попытался вышибить её плечом, безрезультатно. Тяжелые доски даже не шелохнулись.

— Ну— ка парень, подвинься, — взревел один из воинов — самый крупный. Выхватив меч, ударил клинком по доскам.

Но бить мечом по доскам бесполезно.

— Топор