тревожить ее утреннюю леность. Пусть расслабляется.

Дарий притянул Эстер ближе и провел губами от подбородка к уху, прикусил его слегка. Кожа девушки покрылась мурашками, и она закрыла глаза, приоткрыв рот на вдохе.

Они провалялись, лениво лаская друг друга еще долго перед тем как Дарий пошел готовить есть.

Когда Эстер вышла на кухню, Дарий скользнул по ней взглядом, стараясь сосредоточиться на том, что он накладывал в тарелку. Она надела одну из туник, которые он взял, но не надела ни брюк, ни юбки. Запах женского тела ударил по обостренному после ночи близости, обонянию, Дарий сжал зубы и пододвинул тарелку.

— Твой завтрак.

— Спасибо, — она улыбнулась, обнажив клыки, появившиеся от голода.

Он улыбнулся ей в ответ и был очень рад, что она тоже может быть собой рядом с ним.

— Тебе удобно без штанов? — спросил он с улыбкой.

— Да, — упрямо ответила девушка. — Тут так жарко и влажно…

— Поэтому одежда открытая и легкая.

— Я сначала злилась, что девушки так одеваются, потом поняла в чем суть, но, если честно, с голыми ногами все равно комфортнее. Ты против?

— Нисколько. Но когда пойдем на улицу… оденься все-таки. Я взял одно платье из твоего гардероба.

— Да, мне оно очень нравится.

— Кали так и сказала.

— Ты виделся с ней?

— Я спросил какие платья тебе нравились из того, что есть. Она показала на это. Правда…

— Это ночное платье, да. Она мне так и сказала, когда я хотела его надеть.

Речь шла о простом легком белом платье, подол, которого начинался от груди, рукава обхватывали начало плеч, но оголяли ключицы и шею. Дарий не просто так выбрал его…

— Почему ты его взял? — спросила Эстер.

— Оно белое…

— И?

— На твоей родине, кажется, выходят замуж в белом.

Она замерла, медленно подняла на него взгляд и ничего не говорила…

— Да, я знаю, — начал быстро говорить он. — Когда я брал одежду, я не знал к чему мы придем, но я надеялся, что… ты согласишься остаться со мной, быть со мной… быть моей женой.

— Белое? — тихо выдала она.

— Да, у нас на родине выходят замуж в розовом и красном, но я хотел, чтоб у тебя было что-то из твоих традиций.

Эстер встала и медленно подошла к Дарию, внимательно глядя ему в глаза. Его сковал страх. Он что-то не то сделал? Но она лишь села к нему на колени, провела пальцами по груди и поцеловала в кадык.

— Я уже говорила, что люблю тебя? — тихо спросила девушка.

— Да, но я готов еще что-нибудь готов сделать для тебя, чтоб услышать это вновь.

Ее рука по-хищнически обхватила его шею, и она оскалилась. Но в этом не было агрессии, лишь ощущение принадлежности к друг другу.

— Сегодня вечером пойдем в храм Судьбы и поженимся.

— Сегодня? — спросила Эстер.

— Я хотел бы. — Его руки плотнее сжались у нее на талии. — Или ты хочешь пышный праздник?

— Нет… не хочу. Я и раньше хотела без свидетелей, чтоб пожениться и убежать в лес. Так я в детстве представляла.

— Интересно ты представляла времяпрепровождение после брачной церемонии, — с улыбкой ответил мужчина. — В лес убежать!

— А мы вернемся сюда?

— Да, но не сразу…

— Что это значит? — спросила Эстер, а затем уже более требовательно добавила: — Скажи!

— Ты доверяешь мне?

— Да.

— Тогда дождись вечера.

Эстер обвила его шею рукам, поерзала на нем, запустила руки в его волосы, вызывая у него мурчание. Но он ссадил ее аккуратно с себя.

— Эстер, дождись вечера.

— А я думала, что ты потеряешь голову от моих прикосновений, — нарочито жалобно сказала она.

— Как можно потерять то, что уже потеряно? Но я хочу сохранить этот маленький секрет до вечера. Только до вечера, больше никаких секретов у меня нет и не будет.

Эстер улыбнулась, вызывая прилив нежности у мужчины. Дарий не думал, что способен на такие чувства. Вести себя как глупый мальчишка, ловить улыбки и ласковые взгляды, все время мечтать прикоснуться к кому-то, знать, что его любят и желают.

Он за один ее взгляд направленный на него готов был душу продать. И то, что она согласилась остаться с ним, отдала ему свое сердце, приняв его собственное… Это обезоруживало, делало его совсем беззащитным перед ней.

Если бы она знала… какое влияние оказывает на него… Но она обязательно узнает и поймет. Он сделает все, чтоб она ощущала силу его чувств и намерений, чтоб никогда не сомневалась в нем и доверяла ему абсолютно.

Смелая, дикая, маленькая волчица. Его большая нежная любовь.

Дарий зажарил барана на обед, запек картофель и баклажаны. Эстер в это время изучала дом, читала книги, рассматривала шкафы. Когда она проходила мимо Дария, он то и дело прикасался к ней. Поцеловать плечо, провести рукой по талии, уткнуться носом в белую макушку вдохнуть манящий запах.

Вечером Эстер надела белое платье и распустила волосы.

— Мы так пойдем?

— Да, тут тихо. По вечера никто не ходит. А служительнице храма все равно как мы одеты.

Дарий сам был в легкой свободной рубахе и таких же легких брюках, цвета песка. Эстер взяла его за руку. Он тут же поднес руку к губам, поцеловал и повел девушку к храму.

Маленький, каменный. Храм находился среди зеленого сада, а недалеко около него было озеро, легкий шум воды доносился до ушей. Потихоньку начинали петь ночные птицы, стрекотать кузнечики.

Мужчина завел девушку вовнутрь, женщина в зеленом сари, служительница храма, поприветствовала их. Она раскрыла ветхую книгу и зачитала старинные клятвы о верности, любви и вечности. Когда Дарий и Эстер согласились со всем, то она взяла чашу со светло-розовыми лепестками пиона и рассыпала их над парой.

— Судьбой ваши нити сплетаются воедино, и пусть так будет всегда. И эта связь будет для вас священней всего остального. Отныне вы муж и жена.

Эстер только успела выдохнуть и посмотрела на Дария. Служительница храма тем временем уже поспешила на выход.

Он подхватил ее на руки, поцеловал тягуче, многообещающе и понес в сад.

Эстер молча смотрела на мужа, не отрывая взгляд, отчего его сердце ускоряло свой ритм. Он медленно вошел в воду и поставил ее.

— Если искупаться в этом озере, то все печали будут смыты, — сказал он. — А люди благословлены на счастье.

Эстер тихо улыбнулась, и он поцеловал ее, теряя контроль. Руки блуждали по ее телу, забирались под мокрую ткань, сжимали грудь и бедра. Дарий целовал ее неистово, заявляя свои права, заявляя о своих чувствах и она отвечала с не