Демифизация образа Христа в истории русского еретичества

Еретичество не следует путать с атеизмом. Атеист критикует религию с научной точки зрения, стремясь к полному отрицанию сверхъестественных и чудотворных божественных сил, господствующих над миром, а еретик это делает, не порывая с религиозным сознанием.

Оставаясь на почве религиозного сознания, еретик стремится к улучшению той или иной религии, а то и к полной замене одной религии на другую. Его цель – или обновлённое старое религиозное учение, или новое. Об этом говорит и этимология слова ересь, которое в переводе с греческого значит учение.

Возникает вопрос: чего в еретичестве больше – эволюции или инволюции, прогресса или регресса? Теоретически на этот вопрос как будто ответить нетрудно.

Если тот или иной автор ереси создаёт новое учение, которое на самом деле оказывается более прогрессивным, чем критикуемое, то его деятельность, очевидно, следует расценивать как движение вперёд, т. е. как прогресс. Хотя и в рамках религиозного сознания, но он становится в этом случае проводником духовной эволюции.

Напротив, если тот или иной еретик создаёт учение, которое вовсе не продвигает религиозную мысль по пути её собственной эволюции вперед, а наоборот – тянет её назад, то мы имеем дело с религиозной инволюцией.

На практике на вопрос о том, чего в еретичестве больше – эволюции или инволюции, далеко не всегда легко ответить, поскольку не так-то просто в той или иной ереси отделить прогрессивное от регрессивного и измерить их соотношение.

Вопрос, о котором идёт речь, ещё более осложняется, когда в его решении мы становимся на культурно-историческую точку зрения, т. е. стремимся при эволюционной оценке определённой ереси исходить из тех культурных условий, в которых она создавалась.

Религия играла в культурогенезе весьма позитивную роль. Она была донаучной формой освоения мира. Поскольку в любой религиозной картине мира имеются элементы научной, религиозная картина мира способствовала упорядочению у людей представлений о реальном мире и тем самым помогала им ориентироваться в этом мире.

Вот почему в историческом смысле мы должны расценивать развитие религии как часть культурной эволюции. В особенности это справедливо в отношении к развитым религиям – зороастризму, буддизму, христианству, исламу и т. п. Но со временем религия всё в большей и большей степени стала утрачивать свою прогрессивную роль в культурогенезе. В качестве точки отсчёта здесь можно принять борьбу религии с наукой.

Эта борьба приобрела в Средине века в Европе чрезвычайно острую форму. В еретиках в это время оказывались люди, стремящиеся к построению научной картины мира (например, Роджер Бэкон (ок. 1214–1292)). Регрессивное начало в христианстве с этого времени стало всё больше и больше преобладать над прогрессивным.

В эпоху Возрождения и Новое время религия всё больше и больше отступает перед наукой, хотя её позиции остаются всё ещё очень сильными. Она всё ещё лихорадочно цепляется за свою былую роль в обществе. Отголоски этой роли сохраняются до сих пор. Как же в этих условиях расценивать ересь?

Даже самые прогрессивные еретики оставались носителями религиозного сознания. Вот почему в конечном счёте они способствовали сохранению религии. Они стремились её улучшить или заменить новой, но не отменить совсем. Они не были атеистами. Они были религиозными реформаторами. Отсюда следует парадоксальный вывод: чем умнее и талантливее еретик, тем в большей мере он способствует сохранению религии.

Еретичество, вместе с тем, играло и прогрессивную роль. Стремление к улучшению религии, в конечном счёте оно способствовало её разрушению. Отсюда следует другой парадоксальный вывод: чем умнее и талантливее еретик, тем в большей мере он способствует уничтожению религии.

Яркие примеры ересей даёт нам история нашей страны. Авторами русских ересей были такие самоотверженные и смелые люди, как Ф. Косой, Д. Е. Тверетинов и Ф. Подшивалов. В своей критике христианства они заходили так далеко, что им оставался лишь один шаг до атеизма.

Феодосий Косой

Феодосий Косой жил в XVI веке. Он был монахом Кирилло-Белозерского монастыря, куда он попал после бегства от своего крепостника. С 1551 года он распространял своё «Новое учение», за что и прослыл страшным еретиком. В 1553 г. он бежал в Литву.

Чему же посвящено «Новое учение» Феодосия Косого? Вот как на этот вопрос ответил В.Б.Авдеев:

«Заметной фигурой среди еретиков был Феодосий Косой, ибо его «Новое учение» отличалось большим радикализмом и непримиримостью. Наибольшую злобу и ненависть отцов церкви вызывали его утверждения о «самобытности» всего сущего, об «извечности», а не божественной сотворённости неба, земли и всего живого. Крепостной мужик проповедовал постоянную смену форм жизни, самостоятельно толковал Моисеево пятикнижие, великолепно разбирался в широко представленной святоотеческой литературе. Совершенно замечательны его логические рассуждения о символе веры – кресте, ведь Бог должен ненавидеть крест, так как на нём был убит его сын, и, следовательно, поклонение куску дерева изначально противоречит вере, а не укрепляет её.

Народный вольнодумец видел вполне конкретную идеологическую функцию поста, обрядов, чудес и недоумевал, как можно поклоняться мощам и искать защиты у мёртвых. Много внимания уделено им лживости института монашества, и даже идеологические противники признавали мужество и разум самостоятельного мудреца…

Феодосий Косой боролся с теорией исключительности и богоизбранничества ещё в XVI веке, закладывая начатки синтетических рассуждений, которые мы видим сегодня во многих модернистских течениях. Идейное движение его последователей было столь велико и обширно, оставило такой след в умах людей, что один иностранец, посетивший Литву, заметил: «Когда уже однажды брошены были семена лжеучения, чёрт принёс московских чернецов, которые подлили того же яда»» (1; § 1).

Дмитрий Евдокимович Тверетинов

Дмитрий Евдокимович Тверетинов был современником Петра I. Этот потомственный дворянин позволил себе такие высказывания в адрес христианства, которые послужили основанием для обвинения его в 1713 году в ереси. У того же Б. В. Авдеева читаем:

«Поистине изумителен самобытный образ Дмитрия Евдокимовича Тверитинова, ставший неотъемлемой частью его свободолюбивого учения. Этот стрелецкий сын, выучившийся лекарскому делу ещё в начале реформ Петра Великого, превратил свою жизнь в религиозный эксперимент. Как и у многих культурных самостоятельно мыслящих людей, неприятие догматических основ христианства началось у него при детальном изучении Библии. Сочетая постоянную медицинскую практику с анализом богооткровенных текстов, чем и снискал всеобщее уважение высших слоев общества, он пришёл к парадоксальным, но исключительно правомерным выводам. Ему не составило большого труда понять политическую, а никак не сверхъестественную основу Великих соборов. Все предания отцов церкви он смело именовал «баснями человеческими». Его мнения о кресте, иконах и иной культовой атрибутике – новый этап русского иконоборчества.

Новый потому, что создавался