Шрифт:
Закладка:
Оторванные «ноги», расплавленные в местах попадания «горбы», «голова», вспоротая скользящим попаданием «брюшина», или напрочь развороченный десантный короб…
Еще минуту назад мы видели восемь, пусть и стареньких, не модернизированных в Доминионе, АТ-АТ. Сейчас же нашему взору предстали восемь дымящих куч металлолома.
Учитывая, что на данный момент АТ-АТ является самым тяжело бронированной военной платформой (даже балморрианские шагоходы не превосходят его, лишь очень близко соответствуют по качеству), у альянсовской «Гаргантьюа» нет даже шансов. Как и у сравнительно менее бронированных репульсорных танков или «джаггернаутов».
— Впечатляет, — оценил я. — Однако, это стоящие мишени.
— О, у нас есть и другие рубежи, — заверила меня Никлара. — На девятом рубеже АТ-АТ будут к нам стоять в профиль, на восьмом — начнут двигаться, на седьмом — вести по нам огонь учебными зарядами, на шестом — будут в сопровождении другой бронетехники. Я сразу понимала, что AV-7-D не лучшее орудие для ПКО. Но, лучше него для противодействия бронетехники, укреплениям и живой силе противника наземной пушки не найти. А, если их обезопасить стационарным или динамическим защитным полем, то и огонь противника артиллеристам не будет страшен. Где бы они ни были, какой бы силой не обладали — но если они находятся ближе пятидесяти километров от позиции моих пушек на планете — они уже покойники.
Что ж, а вот и максимальная дальность стрельбы в атмосфере прозвучала.
— Верю, — произнес я. — Но, давайте продолжим испытания. Итак, рубеж номер девять…
Расстрел списанной техники продолжался до конца светового дня. И, с каким бы скепсисом я не относился к словам Варнилиан, на деле же она при на йоту не приукрасила возможности своих орудий.
К слову — и не принизила. Мы получили ровно то, что хотели — максимально возможную и разрушительную ствольную артиллерию. Самую дальнобойную в галактике среди принятых на вооружение крупносерийных образцов.
И совершенно «случайно» после атаки на планету Туле у Доминиона появились несколько заводов, заточенных на производство артиллерии.
Ни разу не вовремя подгаданная реализация планов.
Дарт Вейдер говорил про то, что круг замкнулся. Я же говорю — «Запланированное свершилось».
Глава 109
Десять лет, девятый месяц и двадцать четвертые сутки после Битвы при Явине…
Или сорок пятый год, девятый месяц и двадцать четвертые сутки после Великой Ресинхронизации.
(Один год, шестой месяц и четвертые сутки с момента попадания).
По выражению лица собеседника было сложно понять, какая именно эмоция сопровождает его речь.
Последняя так же, несмотря на свою информативность, традиционно была бедна на интонации.
Антониас ощущал себя словно вернувшимся за учебный терминал в Академии. Сперва Имперской, затем Доминионской. И сейчас он стоял навытяжку перед строгим экзаменатором, чей авторитет в преподаваемом предмете не оспаривался ни единым адекватным разумным.
— Дисциплина в системе, будь она военной, политической, гражданской или промышленной, частично основывается на мотивации, идейный предпочтениях разумного и системе сдержек и противовесов, — безупречный китель в полутьме бил по глазам.
Нет, ему не было страшно. Штормайер не позабыл это чувство, ни в коем случае. Но всем своим нутром, всеми своими мыслями, опытом, логикой руководствовался в сложившейся ситуации.
И понимал — бояться не стоит.
А вот от неприятных внутренних переживаний ничто из вышеперечисленного его не спасало. Как не спасала полутьма адмиральского салона от двух алых углей гранд-адмиральских глаз.
Без зрачков и радужек в них было практически невозможно понять куда именно смотрит Траун. Он мог любоваться трехмерным головидео сражения при Туле, которое проигрывалось над головой Штормайера.
Мог смотреть на своего дроида, эту самую голограмму воспроизводящего. Мог любоваться неведомыми подчиненному строчками и диаграммами данных на мониторах, что полукругом опоясывали рабочее место Верховного Главнокомандующего.
Но почему-то Антониас считал, что Траун сейчас смотрит прямо на него. Внутрь него. Прямо в душу. Как хищник, который смотрит на диковинного зверя, решая, съедобен ли тот, или, все же, стоит повременить с отгрызанием головы неведомой зверюшки.
— Военнослужащий прекрасно знает о мерах взыскания, которые могут быть к нему применены, — голос Трауна был спокоен, казался равнодушным. Но, можно было побиться об заклад, что именно таким голосом гранд-адмирал отдавал приказ устроить саботаж на корабле адмирала Акбара и воткнуть легендарный звездолет с не менее легендарным военачальником Новой Республики точнехонько в поверхность Центакса-Два.
Таким же голосом Траун отдавал приказ сбросить невидимые астероиды на дефлекторный щит Корусанта. Ни на обертон его речь не менялась, когда он распоряжался стереть с лица галактики расу стенаксов или применить новейшее оружие массового поражения против критически опасной ситской разработки, Левиафанов.
Все, кто хоть немного знал Трауна, прекрасно отдавали себе отчет — этот разумный, этот чисс, с одинаковой легкостью обсуждает оперативные доклады и отдает приказы, за исполнением которых кроется сметь тысяч и миллионов. И он всегда спокоен. Будто и не разумный вовсе, а фигурно вырезанная из блока льда статуя.
— Однако, нам стоит поговорить о поощрениях, — продолжал гранд-адмирал Траун.
Стоит радоваться тому, что его вызвали с учений ради подобного рода беседы? О, нет, «Бездна» не думал, что здесь стоит быть оптимистом.
Не думал так, потому как еще на этапе написания рапорта о своей деятельности в системе Турра, понимал — гранд-адмирал не просто так затребовал его рапорт. Что-то намечается. Нечто… необычное.
Плохое или хорошее — неизвестно. Но Штормайер подозревал, что разговора с гранд-адмиралом он не забудет до конца своей жизни.
И тот факт, что персональным приказом гранд-адмирала его оторвали от боевого слаживания обновленного экипажа «Ярости Бездны» и ее кораблей сопровождения, по мнению офицера, только доказывало очевидное. Он здесь для того, чтобы воочию увидеть и на собственной шкуре прочувствовать «разнос» от Трауна.
То, что последний говорит о поощрениях в рамках воинской службы, не должно сбивать с общего хода мыслей. За теми, кого хотят поощрить, не присылают личную охрану Верховного Главнокомандующего.
Скорее всего.
По крайней мере он ничего подобного никогда не слышал.
— Вы не просто так получили свое, ставшее уже известным, прозвище, — продолжал гранд-адмирал. — Вам известно в каких случаях разумные получают прозвища?
— Нет, сэр.
Он и в самом деле никогда не задумывался над чем-то подобным. Нет, понятно почему «Бездна» — его желанию обретения трофеев нет дна. Его невозможно пробить, а жажду бороться и искать трофеи, заполучить и перепрятать так и вовсе можно было бы называть его не вторым, а первым именем. Но, когда родители выбирали имя
