различными – от уговоров и пропаганды токсикомании как способа испытать приятные ощущения до физического принуждения. Для состава преступления как такового это значения не имеет. Применение насилия служит квалифицирующим обстоятельством. Преступление считается оконченным с момента совершения виновным антиобщественных действий, указанных в диспозиции статьи. Точка зрения, согласно которой данное преступление является оконченным с момента совершения субъектом действий, направленных на приобщение несовершеннолетнего к употреблению одурманивающих веществ, независимо от последствий, на наш взгляд, ошибочна, так как необоснованно расширяет границы уголовно-правовой репрессии. Аргумент, что сам факт воздействия на психику несовершеннолетнего со стороны взрослого человека приводит к негативным изменениям в его личности, недостаточно убедителен.

Большую общественную опасность представляет и вовлечение несовершеннолетнего в систематическое употребление спиртных напитков, приводящее к алкоголизму и моральной деградации личности. Однако на практике к уголовной ответственности за совершение данного преступления привлекаются лишь единицы, несмотря на то, что число несовершеннолетних, совершающих различные правонарушения в состоянии алкогольного опьянения, в последние годы постоянно растет.

Как отмечает В. Н. Смитиенко, вовлечение несовершеннолетних в пьянство мешает их нормальному развитию и становлению, меняет ценностные ориентиры, вытесняя наиболее важные из них.[625] Иногда даже единичный факт употребления алкоголя приводит к тяжелым для несовершеннолетнего последствиям (например, острое алкогольное опьянение), но уголовно наказуемым является только вовлечение в систематическое употребление алкоголя, так как систематическое употребление алкоголя приводит к алкоголизму и другим указанным выше последствиям.

Вызывает споры понятие систематичности, используемое в ст. 151 УК РФ. Систематичность действия означает его повторение более 2 раз, но в течение какого срока? Вовлечением в систематическое употребление спиртных напитков судебная практика признает совершение соответствующих действий три и более раза в течение одного года, ходя в ряде комментариев употребляется неопределенный термин «непродолжительное время»[626], что вряд ли правильно, так как неопределенность вызывает трудности в правоприменении. На это указывает и В. П. Малков, отмечая, что само по себе установление в деянии лица трехкратного повторения одного и того же правонарушения не всегда служит признаком систематичности, для констатации которой повторяющиеся противоправные действия должны выражать определенную отрицательную тенденцию в поведении виновного.[627]

На наш взгляд, необходимо законодательно раскрыть понятие систематичности в примечании к анализируемой статье. Это позволит избежать разнобоя в его трактовках правоприменителем.

Содержащийся в ч. 1 ст. 151 УК РФ перечень антиобщественных действий является исчерпывающим, что, однако, признают не все ученые. Например, Н. И. Ветров к числу антиобщественных действий относит азартные игры, которые, по его мнению, разлагают несовершеннолетних, отвлекают их от учебы и полезных занятий, способствуют возникновению у них низменных побуждений, приводят к иным тяжким последствиям – дракам, ссорам и т. п.[628] На наш взгляд, позиция Н. И. Ветрова неприемлема, так как азартные игры вызывают не только отрицательные, но и положительные эмоции, здоровую конкуренцию и т. п., поэтому бороться с ними уголовно-правовыми методами вряд ли правильно.

В последние годы усилилась борьба с курением, и многие граждане негативно относятся к курильщикам. Курение наносит большой вред здоровью человека, особенно несовершеннолетнего; страдают от курения и окружающие. Учитывая данный факт, на наш взгляд, необходимо криминализировать вовлечение несовершеннолетнего в курение. Это полностью соответствует и сложившимся в обществе нормам нравственности.

В литературе подмену ребенка традиционно относят к группе преступлений против семьи, считая, что это деяние нарушает наполненные нравственным содержанием отношения между родителями и детьми. Но нельзя забывать и о нарушении прав самого ребенка, права которого гарантированы как международным, так и национальным законодательством. Так, Конвенция ООН о правах ребенка (1989 г.) провозгласила, что каждый ребенок имеет право на имя, гражданство, право знать своих родителей, на заботу с их стороны (ст. 7), право на сохранение индивидуальности, включая гражданство, имя и семейные связи (ст. 8), право не разлучаться с родителями и поддерживать с ними на регулярной основе личные и правовые контакты (ст. 9).

В соответствии со ст. 1 Закона РФ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» и ст. 54 Семейного кодекса РФ под ребенком понимают любое лицо, не достигшее 18-летнего возраста. Но очевидно, что подмена ребенка, способного идентифицировать себя, невозможна. Судебная практика исходит из того, что объектом подмены может быть только новорожденный ребенок, т. е. ребенок в возрасте до 1 месяца. Но, как справедливо отмечает Ю. Пудовочкин, нельзя исключать возможность подмены ребенка в возрасте более 1 месяца, например, когда ребенок отдан матерью на воспитание в детский дом.[629] Поэтому вряд ли целесообразно ограничивать возраст ребенка в составе ст. 153 УК РФ месячным периодом новорожденности.

Обязательным признаком субъективной стороны рассматриваемого преступления являются корыстные или иные низменные побуждения. Если по поводу корыстного мотива разночтений не возникает, то существуют трудности в определении низменных побуждений. Категория низменных побуждений включает в себя широкий спектр различных мотивов. Это и желание отомстить, унизить, заменить здорового ребенка на неполноценного, заменить ребенка по признаку пола и т. д. УК РФ не позволяет дифференцировать уголовную ответственность в зависимости от субъективного фактора, что можно отнести к его недостаткам.

Необходимость соблюдения тайны усыновления закреплена в ст. 139 Семейного кодекса РФ, в которой говорится: «Судьи, вынесшие решение об усыновлении, или должностные лица, осуществившие государственную регистрацию усыновления, а также лица, иным образом осведомленные об усыновлении, обязаны сохранять тайну усыновления ребенка».

В ст. 155 УК РФ предусматривается уголовная ответственность за разглашение тайны усыновления (удочерения). Указанное деяние обладает высокой степенью общественной опасности, в силу того, что способно нанести серьезную психологическую и моральную травму ребенку и его усыновителям, подорвать устои семьи и привести к различным неблагоприятным последствиям (распад семьи, суицид ребенка и т. п.). Нередко складывается такая ситуация, что дальнейшее воспитание ребенка усыновителями становится невозможным.

В 1997 г. в России зарегистрировано 44 таких преступления, в 1998 г. – 42; в 1999 г. – 38; в 2000 г. – 18; в 2001 г. – 31; в 2002 г. – 12; в 2003 г. – 19, в 2004 г. – 28, в 2005 г. – 19, в 2006 г. – 30, в 2007 г. – 17.[630]

Разглашение тайны усыновления, как справедливо отмечают А. Чучаев и А. Рожнов, может серьезно сказаться на психическом состоянии усыновленного, породить у него чувство ущербности и неполноценности, что позволяет рассматривать здоровье усыновленного в качестве факультативного объекта данного преступления.[631] В первую очередь, это касается тех случаев, когда истинные родители по каким-либо социальным или нравственным качествам не соответствуют тому уровню, к которому ребенок привык в новой семье. Это преступление существенно затрагивает нормы нравственности.

Ряд авторов считают, что выделение разглашения тайны усыновления (удочерения) в самостоятельный состав преступления, предусмотренный ст. 155 УК РФ, нецелесообразен, поскольку существует ст. 137 УК РФ, предусматривающая ответственность за незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни человека, в том числе и составляющих его семейную тайну[632]. Мы, однако,