Приказал я Хоресу.

— И соберите всех жителей перед таверной.

Рыцари спешились и рассыпались по посёлку, буквально, через минуту раздались женские крики, мужской мат и глухие звуки ударов. Не прошло и двадцати минут, как всё жители Заболотного были пинками и нагайками собраны на площади.

Впереди стоял староста Заболотного.

"Брэйн Хастатус".

Заботливо подсказала мне его имя, абсолютная память Эльки и судя по его стремительно бледнеющему лицу я не остался неузнаным.

Глазами нашёл кузнеца, рядом с ним стоял его сын здоровяк, немного дальше нашёлся и лавочник.

— Где мельник?!

— Дык… Это…ваше сиясь, мельницу посля зимы обиходит.

Заикаясь ответил мне староста.

— Доставить сюда вместе с семьёй.

Десяток рыцарей быстро погрузились на коней и прихватив какого-то мальчишку, в качестве проводника поскакали к выходу.

— Кузнец, три года назад ты обманул меня.

Спрыгнув с коня, телекинезом притянул себе в руку "Драконобой".

— Пришло время расчётов.

Кузнец как под рубленный упал на колени.

— Леди, не губите, детки у меня малые.

Удивлённый его словами перевёл взгляд на двухметрового амбала, что набычившись стоял рядом.

— Хорошо.

Неожиданно согласился я.

— Но в обмен на твою жизнь, отдай мне руки своего старшего сына.

Улыбаясь указал мечом на здоровяка.

Что решил кузнец я так и не узнал.

— Вот тебе, а не мои руки.

Выкрикнул громила и выхватил из за спины арбалет. Мгновенно поднял его и выстрелил мне в грудь. Ленивым жестом поймал болт.

— Живыми обоих, ко мне.

Рыцари прозевавшие момент с арбалетом, как свора собак набросились на кузнеца с сыном и заломив им руки поставили передо мной на колени.

— Колоду.

Толпа тихо загудела, какая-то женщина даже заплакала.

Через минуту два железнобоких принесли толстенную плаху. Без лишних понуканий сноровисто придавили к земле здоровяка, положив его руку на бревно.

— Ну, что кузнец выбирай, руки старшего или деток малых.

Стоящий за спиной кузнеца гвардеец, толкнул его в спину и сунул в руки топор.

— Руби. Или клянусь богами заживо зажарю всех твоих выродков.

Прошипел я сквозь зубы.

Трясущимися руками кузнец поднял топор и долго не решался его опустить.

— Не испытывай моё терпение.

Поторопил я бледного мужика. Закрыв глаза, мужик закричал и ударил, с одного удара, да ещё и с закрытыми глазами, отрубить руку у него не получилось. Пришлось бить ещё несколько раз, на втором ударе громила потерял сознание. Ещё несколько ударов потребовалось кузнецу, чтобы лишить рук своего сына.

— Ну что ж кузнец считай мы в расчёте.

Мужчина выронил топор и пошатываясь сделал два шага, после чего схватился за сердце и упал на землю.

— Инфаркт микарда.

Прокомментировал я смерть кузнеца, через минуту к отцу присоединился и сын, умерев от болевого шока.

— Тащите лавочника.

— Нет, не трогайте меня.

Завопил толстый мужик и попытался сбежать. Но уже через пару минут лежал на земле у меня под ногами.

— Лавочник, три года назад ты обманул меня. Но я добрый человек, просто отрежь себе язык и можешь быть свободен.

— Нет, нет, светлая госпожа, помилуйте, я маленький человек.

Заплакал лавочник и шустро пополз ко мне, стоящий рядом рыцарь наступил ему железным сапогом на спину, прижав к земле.

— Я жду!

— Нет! Будь ты проклята безумная сука!

Вывернувшись из под ноги рыцаря толстяк с неожиданным проворством вскочил на ноги и выхватив из сапога нож, бросился на меня. Рыцарь рефлекторно выхватил меч и снёс ему голову. Укоризненно посмотрел на гвардейца и покачал головой.

— Простите леди, оно само.

— Ничего, с каждым может случиться.

Ещё раз обвёл взглядом притихщую толпу, но больше не нашёл никого, кому бы мне хотелось отомстить.

— Остальные свободны.

Разогнав селян по домам, рыцари занялись пополнением припасов, причём вели себя как будто, только, что захватили этот посёлок, я же не обращая внимания на крики насилуемых женщин засел в трактире, дожидаясь когда мне привезут мельника.

Мельник был доставлен, через пару часов вместе с женой и тремя детьми, причём старшего Михася я даже узнал, так как данный индивид, неоднократно дразнил Эльку. Мельник тоже меня узнал, как и двенадцатилетний Михась.

— Бать, глянь-ка, это же Элька Дубиноголовая.

Рыцарь стоящий рядом не раздумывая ударил нагайкой пацана по спине, вырубив его одним ударом.

Мельник бросился на колени, стараясь прикрыть собой сына. Но рыцарь просто отошёл в сторону.

— Делайте со мной, что хотите, только деток пожалейте.

— Это очень благородно.

Покивал я головой.

— Я вас всех отпущу, мне не нужны ваши жизни, но сначала ты отрежешь себе мужской уд. Времени тебе десять минут.

По лицам гвардейцев понял, что им такой способ наказания не понравился, но естественно никто высказаться против не посмел.

Как я и предполагал, мельник так и не смог расстаться со своим достоинством.

— Время истекло. Оскопите его.

Мужчину повалили на пол, под дикий крик вспороли кинжалом штаны и явно отхватив лишнего, как-то неловко отрезали яички. Вопль оборвался, от боли мельник потерял сознание.

— Ненавижу насильников.

Пробормотал я себе под нос.

"Часть гештальтов я закрыл, остальное пока отложим".

Встав с подвыванием потянулся всём телом, аккуратно обошёл расплывающуюся лужу крови и вышел на улицу, настроение впервые за последние дни полезло вверх.

Глава 28

Ещё сутки мне понадобились, что бы добраться до условленного места встречи. Вместо десятка другого палаток, которых я ожидал увидеть, меня встретил огромный лагерь, куда легко бы вместился имперский легион целиком, вместе со всеми вспомогательными службами. Только в отличии от идеального порядка легиона в лагере царила анархия, палатки, шатры, фургоны, просто телеги, были разбросаны где попало, дисциплиной здесь и не пахло. Так же внутри лагеря находились разнообразные тягловые животные, что не добавляли стоянке чистоты и приятных запахов.

Безопасностью тоже никто не озаботился, никаких выдвинутых в сторону Леса постов или хотя бы просто часовых я не заметил.

В лагерь на холме мы не поехали, немного в стороне поставили свои походные палатки, Хорес выслал несколько конных патрулей к Лесу, не забыл и про часовых.

"Всё таки хорошо иметь дело с профессионалами, всегда знают, что делать".

Довольный действиями своего тысячника завалился на шкуры и принялся планировать охоту. Не прошло и часа, как из лагеря заметили нашу стоянку, по графскому штандарту над моей палаткой любой желающий легко мог понять, чья это стоянка. Любопытные и авантюристы с деловыми предложениями, потянулись к моему скромному биваку. Часовые не церемонясь ударами нагаек быстро заворачивали желающих обратно. На границе нашего лагеря постепенно стала накапливаться толпа, раздражённый гулом голосов, встал и пошёл