меня от Лорны, после чего…

Я так до конца и не поняла, что именно произошло.

Возможно, Молли подставила сводной сестре подножку, или же та сама запуталась в ногах на высоких каблуках и подоле собственного платья, после чего растянулась на полу как раз возле меня.

Заодно и приложилась об него лицом.

Вскрикнула от боли, запричитала, но ее никто не спешил поднимать. Даже подходить к ней не стали – подоспевшие на звуки скандала слуги смотрели на младшую из Ричмондов брезгливо, а Молли лишь поинтересовалась, все ли со мной в порядке.

– Со мной-то все хорошо, – сказала ей, раздумывая, подавать ли руку Лорне или нет.

Меня не оставляло ощущение, что жест доброй воли закончится царапинами, потому что Лорна вцепится в меня ногтями.

Тут сводная сестра все же села, но подниматься не спешила. Лицо у нее было в крови, которая текла из разбитого носа.

– Что такое?! Детка, что случилось? – кинулась к приемной дочери показавшаяся на лестнице Розалин Ричмонд.

Вместо ответа Лорна закрыла лицо руками и потребовала, чтобы ей немедленно, сию же секунду позвали доктора Грэхема.

– Я могу сбегать, – с готовностью заявил подоспевший Сэмми. – Я знаю, где он живет, Анна мне показывала!

– Сбегай, – согласилась я, после чего повернулась к тете Розалин, обнимавшей дочь.

– Очень скользкие у нас сегодня полы, тетя! – сообщила ей. – Какая жалость, что такое произошло! Лорна на радостях от того, что вы возвращаетесь домой уже в конце этой недели, захотела меня обнять, но поскользнулась и упала. Надеюсь, ты ничего не сломала, сестричка? – спросила у нее. – Обняться мы с тобой сможем позже, на прощание.

– Это ты обломаешь об меня все зубы! – прошипела та в ответ. – Ты даже не представляешь, с кем связалась!

– Как раз представляю, – сказала ей, после чего подхватила букет от Нейтана и письмо от баронессы Дорсетт и отправилась в свою комнату.

***

– Издательство «Конрад, Илсон и сыновья» готово рискнуть и напечатать вашу книгу, Кэрри! – с явным удовольствием возвестила Жозефина Сегерин. – Конечно же, в этом есть и моя заслуга. И, не стану этого скрывать, довольно большая…

Мы пили кофе в Цветочной Приемной. К нему нам подали отличные пирожные – миссис Доннет постаралась на славу, и у нее вышло ничем не хуже, чем те, которыми меня угощали во дворце.

– Это отличные новости, – без энтузиазма отозвалась я, размышляя о том, что, услышь я о таком два дня назад, прыгала бы до небес.

Причем с радостным визгом и, возможно, даже с воплями.

Но после того, как меня стали преследовать Адские Гончие, из-за которых мною заинтересовался Особый Отдел во главе с въедливым Мэтью Шенноном, я больше не была настроена столь радужно.

Особенно в свете двух обгорелых листов с записями Моргана Ноллена.

Перед тем как покинуть свою комнату этим утром, я спрятала их за изголовьем кровати, зачаровав то место всеми известными мне способами. Понимала, что ни слуги, ни Ричмонды ни в коем случае не должны их обнаружить.

Особенно Ричмонды, если те решат заявиться ко мне без приглашения – Лорна в своей ненависти была опасна и непредсказуема.

Ну что же, мой портрет на первом листе сохранился отлично. В том, что на нем была изображена именно я, сомнений не возникало.

Зато от второго листа уцелела примерно одна треть. Он прогорел во многих местах, и текст стал практически бессвязным.

Перед сном я попыталась его расшифровывать. Записывала в блокнот обнаруженные слова и старалась додумать остальные, но результат вышел предсказуемо плачевным.

Самым интересным мне показалось слово «Архитектор». Он упоминался в нескольких местах, и, насколько я поняла, этот самый Архитектор был главным в некоем Проекте.

Что это за проект, разобрать мне не удалось.

Также я обнаружила запись о межмировом проходе и о том, что таких проходов было несколько, а аномалия в Олсоне – это часть Проекта.

Причем не слишком удачная.

Связные предложения на этом закончились. Дальше были лишь обрывки слов, из которых я разобрала «Куратор», «Аналитик», «Техник».

Судя по всему, они обозначали участников того самого Проекта.

Еще упоминался какой-то адрес в Виенне, но часть букв из названия улицы пришлась на сгоревшее место, так что я смогла разобрать лишь первые четыре. И то не была до конца уверена. То ли «Мадл…», то ли «Мадд..».

Тут глаза стали слезиться, и я отложила то, что осталось от записей Моргана Ноллена, в сторону.

Ясно было лишь одно – какой-либо прямой и страшной угрозы для меня они не представляли, но, несомненно, могли заинтересовать Особый Отдел. Куда больше меня тревожило то, что существовала полная версия бумаг Моргана Ноллена. Та самая, которую дядя Сэмми отдал на хранение некоему другу.

Мальчик не знал ни имени этого человека, ни того, как долго тот собирался хранить бумаги мертвеца.

Это заставляло меня нервничать. Как и то, что мой роман брали в печать.

Жозефина Сегерин привезла с собой замечательные новости, а я так и не смогла толком обрадоваться!..

– Я прекрасно понимаю ваши сомнения, Кэрри! – произнесла Жозефина.

– Правда? – спросила у нее.

– Книга прекрасна, но вы вряд ли захотите, чтобы на ней стояло ваше настоящее имя. Так я и сказала брату. На это он предложил выбрать вам псевдоним.

– Псевдоним? Но какой? – растерялась я, подумав, что, если Особый Отдел мною заинтересуется, они найдут меня и по псевдониму.

И сделают это очень и очень быстро.

– Я бы посоветовала вам взять имя своей дальней родственницы и немного его изменить.

– Мою бабушку звали Маргарет…

– Отлично! – с чувством произнесла Жозефина.

– Маргарет Митчелл, – добавила я, и неожиданно это имя отозвалось во мне согласием.

Словно кто-то внутри меня подтвердил, что это вполне достойная идея и хороший псевдоним.

– Замечательная идея! – похвалила меня леди Сегерин.

– Но не слишком, – покачала я головой, решив, что ни в коем случае не стану упрощать Особому Отделу жизнь. – А можно… Можно от «Маргарет Митчелл» оставить только инициалы? «М» и «М»?

Жозефина немного подумала, затем просияла.

– Восхитительно! – заявила мне. – Брат будет в полном восторге. Таким образом мы придадим вашему образу еще большую таинственность. Но прежде, чем я начну действовать, нам нужно обсудить один деликатный вопрос.

– Денежный, – кивнула я. – Слушаю вас очень внимательно.

Для меня этот вопрос тоже был крайне важен, особенно в свете сложившейся ситуации.

– Брат отказался выплачивать вам привычный гонорар, который получил бы мужчина-писатель за свою работу, – призналась мне Жозефина. – А ваша, я в этом не сомневаюсь, станет лучшей продающейся книгой «Конрада, Илсона и сыновей» за последнее десятилетие!

– Ах вот как! – отозвалась я