На несколько секунд он словно застыл. Затем помотал головой.

– Не понимаю, к чему этот разговор. Честно говоря, я уже от него подустал…

– Ну надо же! – Мария примирительно рассмеялась. – Давай объясню: я пришла сюда спросить, почему ты проводил на четырех пациентах «Бабочки» медицинский эксперимент?

– Хватит, Мария, я никогда в жизни…

Она прервала поток возмущения осуждающим взглядом, ясно дававшим понять: ему не стоит тратить ее время на всякую чушь.

– Деньги? Что дает неофициальное испытание нового нейролептика, который еще не вышел на рынок? Миллион? Два? Десять? Ничего не екает?

Он даже бровью не повел.

– Хуже всего то, что ты, в отличие от всех, понимал, что делаешь. Играл с жизнями четырех больных подростков. Наблюдал и фиксировал наши галлюцинации и приступы психоза, будто мы какие-нибудь подопытные крысы. – Мария прищурилась. – Пернилла не выдержала. Она совершила самоубийство из-за лекарства, это ты толкнул ее в пропасть.

– Думаешь, я проводил на вас исследование за какие-то смешные деньги? Ты хоть понимаешь, сколько я зарабатываю?

– Нет, ты прав, деньги не главное. Для тебя это скорее составляющая исследовательской работы. Если хочешь стать психиатром, который придумает, как с помощью препаратов лечить самоповреждающее поведение, приходится изучать и негативные последствия. Эксперименты с побочными эффектами. Раздувать нездоровое пламя, которое горит в нас – тех, кто не совсем нормален. – Произнося последнее слово, она изобразила пальцами кавычками. – Ты ведь хотел стать тем, кто разгадает загадку, верно? Ты хотел стать знаменитым.

Петер поднял обе руки.

– Видимо, ты до сих пор путаешь фантазии и реальность. Я могу лишь настоятельно рекомендовать тебе как можно быстрее начать лечение.

Мария спрыгнула со стола и подошла к нему.

– Расскажу тебе одну забавную вещь. Я долго думала, что в тот вечер в «Бабочке» именно Исак зашел слишком далеко. Боялась, что он убил Кима.

Она слышала, как Петер делает вдох и задерживает дыхание. Будто ему тяжело дышать.

– Да, это ужасно, знаю. К счастью, это тоже неправда. Исак не убивал Кима. – Она подняла руку и выставила в его сторону указательную палец. – Его убил ты!

Выражение его лица не изменилось, но она прекрасно знала, что внешне он всегда показывает лишь то, что хочет. Постоянно себя контролирует.

– Исак знал, что в тот вечер вы поссорились, и слышал, как Ким угрожает заявить на тебя в Комитет по вопросам безопасности пациентов, испортить тебе репутацию. Ты держал Кима под водой, пока тот не перестал дышать. Но Исак знал и то, что ему никто не поверит.

Петер склонил голову набок. Она понимала, что он будет говорить с ней как психотерапевт.

– Мария, я прекрасно вижу, что тебя по-прежнему посещают бредовые мысли. Годы, что ты провела на улице, плохо сказались на твоих представлениях о реальности.

Она закатила глаза.

– Не неси мне свой бред, Петер. Я прекрасно знаю, что это правда, хоть тут ничего не докажешь, мы оба понимаем. Могу лишь пожалеть, что убийца не добрался до тебя, прежде чем его арестовали.

Петер сухо улыбнулся.

– Исак стал бы главным свидетелем в суде.

– К счастью, не придется.

Со спины на Петера упал яркий свет уличного фонаря, и его темные глаза провалились в череп.

– То есть?

Настала ее очередь улыбаться.

– Твоя милая ассистентка сделала онлайн-доступ к историям болезни, чтобы ты мог работать с ними из дома. Как умно! Результаты экспериментов, записи о побочных эффектах. Но, дорогой Петер, все, что лежит в Сети, можно взломать вне зависимости от того, какими паролями и шифрами защищена информация. У меня есть друг, который в буквальном смысле слова живет под землей и получил ко всему этому доступ.

В темноте вспыхнули глаза Петера.

Мария отвернулась от него и стала уходить. В дверях она обернулась.

– Несколько минут назад все документы в виде пэдээфки отправили полицейским, Комитету по вопросам безопасности пациентов и всем ежедневным газетам. Кое-какие аспекты лечения, которое ты прописывал Кенни, Исаку и мне, а также Пернилле, будет сложно объяснить. Возможно, у меня не получится посадить тебя за убийство Кима, но разве я не смогу отнять у тебя хлеб? Твою драгоценную карьеру.

Она показала темному силуэту у окна два средних пальца.

– Кстати, красивые бабочки!

Затем вышла под дождь.

Суббота, 14 октября

Глава 26

Ампулы хранились в пластиковых ящиках, рядом с одноразовыми шприцами, стерильными салфетками и контейнерами для игл. Болеутоляющие, бета-блокаторы и мочегонные средства, предусмотрительно запакованные в прозрачные пакеты и картонные коробочки. В субботу утром в начале седьмого утра Трина Бремен задумчиво стояла возле раскрытого шкафчика с лекарствами.

Она должна была освободиться еще вчера, в одиннадцать вечера, но одна из медсестер ушла на больничный – ей пришлось проработать всю ночь. Она посмотрела на часы – она уже почти шестнадцать часов на работе. У нее болели ноги и затекла шея. Трина положила нужные ампулы в карман белого халата, зевнула и заперла шкафчик.

По коридору толкала тележку с ведрами и тряпками уборщица в платке, Трина прошагала мимо нее, сжимая в потной ладони лекарство. В туалете для персонала она с легкой дрожью набрала в одноразовый шприц препарат из трех ампул и по привычке щелкнула по нему, проверяя, не осталось ли внутри воздуха. Открыла дверь, наполненный шприц лежал у нее в кармане.

Перед восьмой палатой она украдкой посмотрела по сторонам, прежде чем распахнуть дверь и шагнуть в темноту. Подошла к кровати и оглядела старика – тот лежал на спине, рот слегка приоткрыт. Седой, морщинистый, высохший. Его тело уже давным-давно отслужило, теперь оно превратилось лишь в оболочку для уставшей и измученной души, которой не терпится оттуда вырваться. Трина по его глазам это видела. Она осторожно вынула из кармана шприц и вставила иглу в катетер.

Он зашевелился, как будто во сне почувствовал ее присутствие. Трина нежно погладила его по руке. Затем надавила на поршень.

Она сунула шприц за пояс брюк, с любопытством разглядывая спящего старика. Шли секунды, она досчитала до семи, и тут наконец что-то началось. Пациент стал задыхаться и хвататься за грудь, на лбу тут же выступили бисеринки пота. Он так и не открыл глаза – казалось, будто едва проснулся и сразу потерял сознание. Трина разглядывала его. После первой минуты вероятность выжить каждую минуту снижается на семь-десять процентов. Ей не должно быть слишком просто. Лишь когда появились синюшные пятна цианоза, раздался сигнал тревоги.

Когда коллеги распахнули дверь в палату, Трина выполняла сердечно-легочную реанимацию –