услышал. Сумасшедший ублюдок исчез. Задыхаясь от усталости, с бешено бьющимся пульсом, Рикардо пропустил мимо себя длинный состав, держась одной рукой за левое бедро. Когда проехал последний вагон, он не увидел перед собой ничего, кроме темноты и дождя. От подозрительного и странного человека в капюшоне не осталось и следа.

Именно тогда его осенила мысль: этот парень полностью соответствовал описанию Амелии… как она его назвала? Ах да. Призрак.

8

В суматохе Центрального вокзала маленькая привокзальная часовня была оазисом мира и спокойствия. За ее порогом бешеный гул людских толп, скрежет прибывающих поездов, литании объявлений из громкоговорителей превращались в приглушенное эхо. Часовня была обставлена довольно скудно – в первом ряду стояли деревянные скамьи с подставкой для коленей, а также дюжина соломенных стульев. За скромным алтарем витиеватый витраж пропускал мягкий, спокойный свет.

Войдя в помещение, Меццанотте знал, что застанет там Амелию – снаружи была припаркована ее тележка, которую охранял один из членов ее разношерстной лохматой свиты.

Рикардо чувствовал себя напряженным и усталым. В ту ночь ему не удалось заснуть из-за изнурительных и безрезультатных размышлений. Чем больше он узнавал, тем меньше, казалось, понимал; картина становилась все сложнее, а не яснее. Инспектор мог считать само собой разумеющимся, что животных убивали во время церемоний в честь древнего кровожадного божества воду. И, по словам Дель Фарры, за этим стояли не подражатели, а подлинные последователи африканской религии. Кто это мог быть? Единственное, о чем он мог подумать, – это нигерийская преступность, которая в течение многих лет процветала в Италии за счет контроля над проституцией. Но, насколько он знал, в этом районе никогда не было никаких признаков присутствия нигерийцев. Единственными нигерийскими «ночными бабочками» были те, кто каждый вечер садился на поезд, разлетаясь по всему региону вплоть до Турина, чтобы вернуться на рассвете следующего дня. Даже на площади Четвертого Ноября, на западной стороне вокзала, нигерийцы вряд ли были самой представительной общиной. А тот неизвестный, которого Рикардо преследовал, прыгая по рельсам, – как он увязывался со всем этим? Лишь в одном можно было быть уверенным: он не был африканцем. И все же сомнений не было: именно он оставил свинью в кабине управления. Рикардо был почти уверен в том, что та долговязая тень, «пойманная» камерами на вокзале, принадлежала именно этому странному парню. И все это было, как казалось Рикардо, лишь верхушкой айсберга, определить истинные размеры которого ему было не под силу. Так что он надеялся, что, навестив своего любимого осведомителя и расспросив его как следует, сможет оценить ситуацию лучше.

В часовне стоял запах воска и ладана. Кроме Амелии, здесь было еще несколько человек, погруженных в безмолвные воспоминания. Соблюдая меры предосторожности, к которым его обязывала пожилая бродяжка, Меццанотте занял место на стуле позади нее.

– Что у тебя на этот раз, коп? – прошипела она сквозь гнилые зубы, не оборачиваясь. – Чего я тебе понадобилась так срочно?

Рикардо наклонился вперед и, не обращая внимания на исходивший от нее не очень приятный запах, прошептал ей на ухо:

– Расскажи-ка мне все, что знаешь об этом твоем Призраке.

– Гляди-ка, – заметила она с саркастической усмешкой, – теперь тебя заинтересовали бредни наркоманов и пьяниц!

– Я видел его, Амелия. Я почти поймал его, но ему удалось ускользнуть от меня. Я должен выяснить, кто он такой и где прячется.

– Это обойдется тебе в двойной паек.

Меццанотте не мог сдержаться.

– Нехорошо торговаться в доме Господнем, – бросил он шутливым тоном.

– Ну и отвали тогда, коп.

Он закатил глаза.

– Дай мне что-нибудь полезное, и получишь свои шоколадки.

– Полезное? Например?

– Ты сказала мне, что никто не знает, кто он такой. Но знаешь ли ты кого-нибудь, кто говорил с ним?

Амелия покачала головой.

– Мне говорили, что взгляд у него жуть какой. Безумный взгляд. Совсем, знаешь ли, не располагает к знакомству.

– И он всегда был один? Разве его никогда не замечали вместе с другими? Может быть, с черными людьми?

– Черные люди? Нет. Насколько я слышала, он всегда был один.

Меццанотте в досаде ударил себя кулаком по бедру.

– Ну как, как это может быть? – прорычал он. Два человека в часовне на мгновение подняли головы, бросив на него неодобрительные взгляды. – Этот тип, он же не какой-то там залетный, он же знает вокзал как свои пять пальцев! Он знает тут все, знает, как и где передвигаться, и мертвые животные, которых он оставляет, являются предупреждением для кого-то еще, кто находится на вокзале. Он был одет в лохмотья, выглядел как один из вас… Амелия, я не могу поверить, что никто не знает, кто он и откуда. Это ведь не настоящий призрак.

Впервые за время разговора Амелия повернулась, чтобы посмотреть на него; в ее глазах горел странный огонек. Губы скривились в улыбке.

– Ты что, на самом деле ничего не знаешь, да, коп?

– В смысле?

– Есть место, где, возможно, ты сможешь найти ответы, которые ищешь, – сказала бродяжка, вытянув морщинистую шею в его сторону, в то время как ее голос понизился до шепота. – Поезжай в «Отель Инферно».

* * *

На этот раз Лауре просто повезло. Невероятно повезло. Эстер Лиментани была еще жива и, судя по всему, не переехала и не вышла замуж. Чтобы найти ее, достаточно было полистать телефонный справочник Милана.

Теперь, сидя на кровати в своей комнате, скрестив ноги и держа в одной руке мобильный телефон, а в другой – листок бумаги, на котором она записала ее номер и адрес, Лаура просто должна была решиться позвонить ей. Она долго думала, как ей лучше представиться, и в итоге остановилась на пересмотренной версии истории, которую рассказала людям из ИСЕИ.

Девушка набрала номер и поднесла трубку к уху. Линия была свободна. Лаура звонила больше минуты, но никто не отвечал. Она уже собиралась дать отбой, когда трубку наконец подняли.

– Здравствуйте, кто это говорит? – произнес тонкий, как папиросная бумага, голос.

– Доброе утро, меня зовут Лаура Кордеро. Синьора Эстер Лиментани, верно?

– Да, это я, – ответила пожилая женщина после недолгого колебания. – Что вы хотите?

Как и собиралась, Лаура рассказала ей, что она студентка исторического факультета, работающая над курсовой в университете. Тема – роль Центрального вокзала Милана в депортации евреев во время Второй мировой войны. Она нашла ее имя, обратившись в архив Института современных еврейских исследований, и хотела бы взять у нее интервью по этому поводу. Рассказ из первых рук о тех трагических событиях был бы поистине бесценен.

Закончив небольшую речь, которую