За полночи мы добрались до тылового аэродрома, даже успели перехватить немного сна (под деревьями спали, на брезенте), а с утра, позавтракав в местной столовой, занялись приёмом машин. Те же самые, с подвесными топливными баками. Ничего не изменилось. Сутки потратили на знакомство с машинами. Дважды поднимались в небо, облётывая, привыкая и узнавая, что за капризы у каждой, и на следующий день вылетели обратно.

Добрались благополучно, штурман не плутал. Самолёт – в наш капонир. Васильев стал работать с новой машиной, тактические маркировки наносил, четыре звёздочки на положенном месте, по количеству сбитых. За те самолёты, что уничтожены в группе, звёзды не наносятся, только за сбитые лично.

Машины уже зарегистрировали за дивизией, и неожиданно эскадрилью сразу задействовали для разведки. То есть прилетели мы в десять утра, а в час дня, когда все после обеда отдыхали, в штаб дивизии вызвали меня, моего нового ведущего, лейтенанта Бабина, Жукова с его ведомым и ещё пару лётчиков.

Приказ был – срочно найти аэродромы подскока. Те сильно мешали нашим бомбардировщикам и штурмовикам, перехватывали аккурат при возвращении, встречая свежие и отдохнувшие у передовой. Наши большие потери несли. Вот хотят нанести ответные удары, ликвидировать эти аэродромы. Или хотя бы на какое-то время вывести из строя. Самим атаковать не разрешили – только разведка, потом будут бить по обнаруженным целям. Если повезёт найти (обычно их отлично маскируют), нанесут удар штурмовики.

Работали парами, чтобы охватить как можно больше районов. Кстати, через полчаса поднимут несколько звеньев истребителей, они встретят нас и скинут с хвоста немцев, которые наверняка будут. Противник сюда свежий авиакорпус перекинул, и немцы лютовали, прикрывая корпус Роммеля изо всех сил.

Дрон уже начал выполнять работу, искать такие аэродромы подскока. Сдам пару штук, мимо которых пролетим. А пока мы готовили самолёты и сами готовились, дрон неожиданно показал картинку. Да я и его память просмотрел, последнюю ночь. Хм, похоже, корпус Роммеля-то забирают, перекидывают куда-то в другое место. А наши сюда массу резервов перекинули и танковые части, ослабив другие участки. Может, это был их план? Или раз первый не сработал, и мы обнаружили корпус Роммеля, то немцы перешли к резервному плану? Поди знай.

Однако наша шестёрка поднялась в воздух и начала карабкаться на высоту. Передовую пройдём на высоте тысяч пять метров. Прошли спокойно, в одном месте то ли птицы, то ли самолеты мелькнули (дрон показал, что это наши штурмовики возвращались с задания), больше ничего не видели. Мы разделились, уйдя вглубь немецких территорий километров на двадцать. Каждый командир пары знал свой район, туда и полетели.

Наша задача – изучить железнодорожную станцию, не сближаясь, осмотреть её и окрестности. Район охвата – городок и три села. С этой стороны появлялись немецкие истребители. Дрон уже всё нашёл, тут неожиданно оказался не один аэродром подскока, а два, у одного шесть машин, у другого семь. Скорее всего, восемь было, один мессер потеряли.

Да, забыл сказать, на нашем участке фронта стали эпизодически появляться «Фоккеры», новые истребители-штурмовики. Лётчики нашей дивизии ещё не встречались с ними, но соседям довелось. Просто на одном аэродроме подскока шесть именно этих самолётов.

Перемещались мы быстро, двигаясь то в одну сторону, то в другую, занимаясь поисками. Немцы задействовали истребители с обоих аэродромов подскока, но подняли по одной паре с каждого, плюс две пары летели с фронтового аэродрома. Наши о нём знали, бомбили не раз. Мы же летали в разные стороны, на бреющем, иногда поднимаясь выше, чтобы осмотреться, и дальше. А скорость приличная, поди догони.

Мы возвращались, топливо скоро к концу подойдёт, когда мой новый командир атаковал паровоз эшелона, что в сторону Винницы шёл. Поразил, пар стравливать стал, а я прикрывал, не участвовал. И вот когда совсем немного осталось, нас и перехватили. Две пары сзади нагоняли, одна наперерез, и, похоже, успевала. Прикрытие далеко, другой паре наших помогает, там тоже воздушный бой идёт. Так что придётся самим отбиваться.

А тут Бабин хитрый финт провернул, надо будет его запомнить. В пике вниз – и, набрав скорости, с разворотом вверх, скинул с хвоста встречную пару. Таким образом мы, форсируя движки, просто удрали от мессеров. Хотя и с трудом, большим трудом. Чёртовы подвесные баки мешали, без них мы были бы быстрее. Жаль, конечно, что без боя обошлось, я уже предвкушал, а тут облом. Но ничего, ещё встретимся.

Немцы отвернули и пошли к себе. А тут нам повезло, дрон показал чуть в стороне шестёрку «Дорнье» – видимо, возвращались с бомбёжки. Я сообщил об этом ведущему, и тот, подумав, повернул в их сторону. Немцы шли без охранения, глупо упускать такую цель. Атаковали снизу, в беззащитное брюхо. Ага, как же… Тут нас встретили пулемётами. Со всех сторон стволы торчали. Каждый выбрал себе цель и бил по ней, набирая высоту при выходе из пике. Мой сразу отвалил и пошёл вниз – очередь по кабине прошла, брызги стекла во все стороны. А бомбардировщик, которого атаковал мой ведущий, задымил правым мотором и стал снижаться.

Пока командир самозабвенно атаковал немца, стараясь добить его, я догнал оставшуюся четвёрку. Те сплотили строй, встречая меня пулемётным огнём. Но я зашёл сбоку, подбил двигатель крайней машины и, стараясь держаться подальше (они огрызались короткими прицельными очередями, просаживая боезапас), всё же и его уронил. Немец как раз в тылу передовой в землю вошёл, только один лётчик его покинул.

Дальше эта тройка полетела сама, а я повернул к командиру. Он своего немца всё же сбил. А как нагнал, мы вернулись на аэродром. После посадки велел механику осмотреть машину – мол, встретили бомбардировщики, атаковали, сбил двоих. По мне тоже стреляли и вроде попадали.

Задерживаться я не стал, нужно на доклад в штаб, поэтому оставил парашют, сменил шлемофон на пилотку (жарко, летали даже без лётных комбинезонов) и, на ходу поправляя ремень с револьвером, нагнал напарника. Так вместе и дошли до землянки штаба дивизии.

Командир мой доложил, что обнаружил небольшой склад, похоже, ГСМ, также сообщил об обстреле паровоза и трёх сбитых «Дорнье». Пока связисты выходили на пехоту на том участке, где был воздушный бой, нас отругали. Мы же разведчики – главнее доставить разведданные.

Между делом начштаб спросил у меня:

– А ты видел что, лейтенант?

– Так точно, товарищ полковник. Можно карту?

Я подошёл к карте, что висела на стене, и стал острозаточенным карандашом ставить крестики:

– Вот тут аэродром