Шрифт:
Закладка:
Интерлюдия
2067
Эрик
Срань господня.
Нуру ловит все шесть ботов-артроподов своими щупальцами, а еще одним обвивает меня, чтобы оттолкнуть в безопасное место, но в следующий момент взрыв разносит его на куски.
Мне не жаль, что Нуру больше нет.
Взрывная волна швыряет меня сквозь возведенный нами фанерный барьер на соседнюю улицу. Броня поглощает большую часть кинетической энергии и останавливает осколки, но дух из меня вышибает. Когда возвращается слух, я различаю крики и рев пламени. И топот.
Вскакиваю. Щупальце Нуру, все еще обернутое вокруг меня, пульсирует.
Проверяю на бегу свой пистолет. Не знаю, получилось ли у меня убить Жака, но точно знаю, что попал в его джип, рядом с его сиденьем. Я слышал крик, значит, в кого-то я попал. Но потом – эти насекомые и взрывы… Меня злит, то что я не знаю наверняка, но времени нет. Стрельба из ручного оружия, пули проносятся мимо. Я оглядываюсь и вижу солдат-отпущенников, ближе, чем мне хотелось бы. Я не боюсь того, что они окажутся умелыми стрелками, но всегда есть элемент везения – или, в моем случае, невезения. Они могут попасть в меня случайно, и хотя в идеале броня способна остановить обычную пулю сорок пятого калибра, взрыв мог ее ослабить. Я останавливаюсь, поворачиваюсь и хладнокровно стреляю ближайшему солдату в грудь. Он падает.
Остаются трое, по-разному одетые и вооруженные. Я пытаюсь прицелиться, но тут пробуждается щупальце. Шевелится, как живое, и разматывается, освобождая мою грудь. Я хватаю его, чтобы отшвырнуть, но щупальце выбрасывается вперед и жалит одного из моих противников. Я не смог бы остановить его, даже если бы захотел, – я не знаю как. Оно резким движением убивает еще одного преследователя, а я стреляю в последнего.
Я оставляю щупальце при себе, наконец-то понимая, зачем Нуру без малого десять лет подряд резал себя, добиваясь именно той перестройки, которую хотел.
Я несусь к болотам, но меня останавливает одетая в балахон женщина. Щупальце не реагирует, по-видимому, не ощущая опасности, но я все равно перестраховываюсь и расстегиваю кобуру.
– Я знаю, куда ты бежишь: в дом на улице Ронби. Не ходи туда. Там аресты.
Я присматриваюсь и вижу в угасающем свете татуировку на ее лице. Это одна из рабынь лагеря изнасилований. Я поворачиваю следом за ней на север; щупальце ритмично шлепает меня по плечам.
Глава тридцать третья
Жак
– Теперь к списку грехов моего правления прибавилось еще и убийство Уолтера Танмолы, – говорит Жак. – Он был хорошим парнем.
– Он заразился, господин мэр. Ты его не убивал, – возражает Феми. – Разве что я тебя недооценила, и ты куда более могуществен, чем мне казалось.
– О, так ты меня все-таки оценила?
Феми пренебрежительно отмахивается.
– Что прикажешь сделать с документом, над которым он работал, и голосовыми записями?
– Мы убрали их из сети?
– Их там и не было. Он работал офлайн. Их больше ни у кого нет.
– Как называется документ?
– «Заметки о мятеже», – произносит Феми с показной торжественностью.
Джек потирает виски.
– Ужасно. Запри его в каком-нибудь сейфе. Вернемся к нему, если выиграем войну. Где Лора?
– У себя в комнате. Говорит, что у нее траур.
– И долго он продлится?
– Я не спрашивала. Она враждебно ко мне относится.
– Как и все остальные. Ты не слишком приятна, Феми.
– Я искупаю это другими достоинствами. Каков наш план?
Перед ними голограмма Роузуотера, непрерывно обновляющаяся с учетом информации, присланной артродронами. Купол занимает свое обычное место в центре, но дыры лишили его прежней величественности. Бейнон находится в паре миль к западу от него, и непрерывное движение херувимов от растения к куполу обозначается стрелками. Границы города продолжают держаться, лишь кое-где слегка колеблясь. Вспыхивают и угасают прозрачные зеленые облака беспорядков.
– Я считаю, что мы должны разобраться с Бейноном, а потом вылечить Полынь. Против нигерийцев мы держимся, так что их можно отложить на потом.
– Мы можем сосредоточить огонь на Бейноне?
– Все наши силы уходят на сдерживание противника. Когда мы стреляли в него или пытались его сжечь, Бейнон даже не воспринимал нас как угрозу. Доктор Бодар выбилась из сил, но уязвимости найти не может. Это область твоей компетенции, Феми; скажи мне, как нам использовать то, что у нас есть.
– Отправь Кааро в купол, – говорит она. – Кааро и Бодар. Он трус… нет, правда, несмотря на всех убитых им людей; сам он идти не захочет, но Аминат подчиняется приказам, и я попрошу ее сопровождать их. Куда бы она ни пошла, Кааро потащится следом. Его задачей будет найти Энтони, человеческого аватара Полыни, а Бодар сможет помочь с восстановлением купола или поиском уязвимости Бейнона.
– Там опасно?
– Кааро там уже бывал.
– Я тебя не об этом спрашиваю.
– Я не знаю. Нападения могли как угодно повлиять на… настроение пришельца. К тому же это место всегда кишело пузырниками, падунами, фонарями и беглыми гомункулами. Обычно пришелец их утихомиривал. Как сейчас – не знаю.
– А Кааро не может просто проконсультироваться с ксеносферой?
– Обычно может, но он говорит, что купол теперь не выпускает никакую информацию, а у Бейнона искажающее поле. Возможно, внутри ситуация иная.
– Почему мне кажется, что я отправляю этих людей на смерть?
– Потому что мы хватаемся за соломинку, а неизвестных переменных слишком много. Сэр.
Ему это не нравится. Меньше всего ему хочется посылать Бодар, единственного своего компетентного ксенобиолога, туда, где ей грозит опасность. На Кааро ему насрать, он его чуть ли не презирает, однако и сенситив, и его возлюбленная прошли подготовку О45. У большинства его солдат за спиной только экстренные курсы Дахуна. Жак хочет, чтобы все его как следует обученные люди были готовы к войне. Однако дроны не могут проникнуть в купол, даже сквозь дыры, а этот ебаный гигантский сорняк ничто не берет.
– Я не стану рисковать доктором Бодар. Отправь Кааро и Аминат. Экипируй их как следует. Мне нужны прямая трансляция и вся возможная телеметрия, чтобы наш добрый доктор смогла разобраться во всем отсюда.
Она поднимает телефон к уху раньше, чем Джек успевает договорить.
– Где Ханна? – спрашивает Джек у охранника.
– Вышла, сэр.
– У нее что, встреча? – Джек смотрит на часы.
– Она вышла из бункера, сэр.
– Haba! Когда? Зачем?
– Не знаю, но с
