Не знают…

Всех умерших от чумы скидывали в один ров, потом его засыпали… хоть и заплатил Джакомо, но это за священника, за бережное обращение… да и тут гарантий никаких нет.

Оставалось только молиться за ее душу. И за ньору Катарину тоже.

Маленькая Кати, кстати говоря, отлично кушала, очень одобряла козье молоко, которое начали приносить вернувшиеся в город молочницы, спала и играла в игрушки. Пыталась улыбаться и начинала ползать. Здоровый и бодрый ребенок.

Мария с удовольствием возилась и с ней. Старшие-то уже от ее нежностей уворачивались, а вот малышке все нравилось. Она готова была и не слезать с ласковых ручек.

Джакомо, кстати, свое слово сдержал.

И как только это стало возможным, пошел оформлять документы. Так на свет появилась дана Катарина Феретти.

А на следующий день после удочерения дан Джакомо пригласил племянницу на беседу.

* * *

Ничего хорошего Мия не ждала. Но в кабинет пришла, чинно села напротив дяди, уставилась в пол.

– Мия, нам надо поговорить о твоей особенности, – шелковым голосом начал дядя.

– Слушаю.

– Можешь не изображать скромницу, я видел, какая ты на самом деле.

Мия только вздохнула.

Ладно, если уж видел… да и какая там скромность во время эпидемии? Выжить бы! В такие минуты настоящий характер и видно, а сейчас его прятать поздно.

Мия посмотрела дяде прямо в глаза.

– И?

– Хочешь узнать, какое я принял решение?

– Хочу.

– Ты девочка умная, понимаешь, что вы сильно зависите сейчас от меня.

– Сильно? – усмехнулась Мия. И получила в ответ такую же усмешку.

– Полностью зависите. Я рад, что ты это поняла. Если я захочу, ты сгинешь на костре, а твои братья и сестры в подвалах.

– Они обычные.

– Да? Жаль… почему так происходит?

– Не знаю, – вздохнула Мия. – Мама была скупа в подробностях, сказала – наследство от прабабки. Проявляется, как цвет волос или глаз, у кого-то сразу, у кого-то никогда.

– Ага…

Тогда, над телом эданны Фьоры, дан Джакомо особенно девочку не расспрашивал. Не до того было. Потом Иларио заболел, дела закружили. А вот сейчас ему стало интересно.

– От прабабки… Твоя мать – тоже?

– Нет. И она, и бабка, все были обыкновенные. Мать считала, что это вообще уснуло. А уж потом, когда меня увидела…

– И когда это произошло?

За эти дни Мия много раз обдумывала, что скажет, о чем умолчит. И легенду для себя продумала как следует. Фантазии у нее всегда хватало.

– Это в детстве проявляется. Но есть одна оговорка.

– Только одна?

– На самом деле – нет. Это может проявляться или в периоды потрясений… только очень серьезных, вот как над телом матери.

– Или?

– Стихийно. Но дело в том, что это как… на это много сил тратится. А если слишком много сделать, можно и в обморок упасть, и умереть, тут есть свои пределы.

– Так. Это понятно.

– У детей сил немного. Поэтому когти или там смена цвета волос – это вряд ли. Может, глаза немного поменяются, но кто приглядываться будет? Может, черты лица… но опять же – ребенок. Серьезно он себе ничего не изменит, а мелочь взрослые и так не заметят.

Дан Джакомо кивнул.

Это как раз было ему знакомо. У благородных ребенок плавно переходил от кормилицы к няньке, потом к учителям и воспитателям… приглядываться? А кому и зачем это нужно?

Своими детьми занимались единицы, в основном в провинции. Но это точно не о его брате.

– Фьора знала.

– Конечно. Она мне и объясняла, что происходит. Немного, правда.

– Ты это контролируешь?

– Частично, – вздохнула Мия, которая контролировала все, и отлично. И могла до десяти минут держать чужой облик без всяких усилий. Но зачем говорить об этом дяде? – Я еще слишком молода. Вот прабабка, говорят, могла многое. Но она и сильной была, и взрослой, а я… я пока не знаю.

– Придется узнать, – жестко произнес Джакомо.

– Что именно? – подобралась Мия.

– Ты не задумывалась… мать тебе не рассказывала, для чего твоя прабабка использовала этот талант?

– Не для добрых дел, – отрезала Мия.

Улыбка Джакомо ей не понравилась.

– Кому-то зло, кому-то добро… мне что главное? Чтобы семья процветала. Ты хочешь, чтобы я вкладывал деньги в Феретти? Чтобы у твоих сестер было приличное приданое? Чтобы они выгодно вышли замуж?

– Хм…

– Тебе я этого не обещаю. Но я правильно понимаю, что ты замуж и не хотела?

Мия кивнула.

– А смерть твоего неудавшегося жениха? Ты не причастна?

Мия посмотрела невинными глазами.

– Его удар хватил…

– С твоей помощью?

– Ну… – замялась девушка. Она понимала, что соврать тут не сможет, но постаралась отыграть для себя шанс. – Он испугался. Сильно.

На тонких девичьих пальцах блеснули острые когти.

– Ты ему это показала?

– Да. И глаза красные сделала. Тут сил много не надо, а страшно…

Джакомо, который это сейчас и наблюдал, кивнул.

– Страшно. Понимаю, почему бедняга помер. Ладно, оно и к лучшему. Итак. Деньги для Феретти, причем ты будешь лично ездить туда с Энцо и все проверять. Приданое для твоих сестер, которое мы начнем откладывать в банк. Деньги лично для тебя – то есть независимость… Хочешь?

– Я должна продать душу? И расписаться кровью?

Джакомо от души расхохотался.

– Нет, Мия. Ты просто должна будешь использовать твои способности. Так же, как и твоя прабабка. Что-то подглядеть, подслушать, принести мне… а дальше – посмотрим.

Мия медленно кивнула. На это она была согласна.

– Я сделаю.

– А чтобы у тебя это хорошо получалось, ты будешь учиться.

– Учиться? Чему?

– Использовать твои способности – это первое и самое главное. Правильно одеваться… мы тебе поменяем гардероб. Это второе. И еще кое-каким полезным вещам.

Мия задумчиво кивнула.

Что ж. Учиться она согласна. Да и ничего такого уж страшного дядя не предлагал.

Это можно было делать прабабке? Значит, и ей не зазорно! А моральная сторона вопроса Мию вообще не интересовала.

Угрызения совести?

Сомнения и колебания?

Ответственность перед другими людьми?