Шрифт:
Закладка:
Только в ту зиму, видно, мороз сильнее оказался!
Случай в поезде
Тигрица Астра много путешествует. И на автомобилях, и на самолетах, и на поездах. Она актриса цирка и привыкла к такой жизни, и жизнь ей эта нравится.
Дороги, манеж, зрители, а главное, рядом ее лучший друг, воспитатель, человек — Николай Карпович Павленко.
Она, конечно, не знает фамилии и имени своего дрессировщика, но она знает его лицо, его руки, его улыбку. Все это ей, Астре, по душе. И по душе он сам, Николай Карпович, который кормит ее, заставляет выполнять всяческие трюки, порой сердится и ласкает и, если не прав — Астра знает это, — извиняется перед ней.
А ведь в цирке есть и другие люди, хорошие и всякие, а Павленко для Астры лучше всех.
Астра знает это. Она родилась в цирке, и рядом был Павленко. Так ей казалось. Потом она жила дома у Павленко, и он возил ее, маленькую, в цирк. Тогда она боялась цирка. И дважды кусала Павленко. Стыдно вспомнить…
А позже и Павленко, и цирк — все стало ее судьбой. Она не может сейчас жить без цирка, как и Павленко…
Выступали они и в Москве, и в заграницах, летали, ездили, а сейчас — путешествие по Уралу. Разные города. Разные арены. И самолеты и поезда между городами.
Астра старалась. Как могла, старалась. Эта поездка была для нее самой трудной.
Она, Астра, впервые должна стать мамой. Вот-вот! Она чувствует это, все понимает, переезжает из одного уральского города в другой, выступает перед людьми вместе с Павленко, и люди довольны ею, и Павленко доволен, но знает ли он это — главное, что она должна стать мамой? Ей кажется, что Павленко не знает…
И вот еще одно выступление в Нижнем Тагиле. Астра выполнила все, как надо. Цирк хлопал!
После выступления Павленко привез всех и ее, Астру, к поезду. Разместились в двух товарных вагонах, которые прицепили к пассажирским. Впереди Свердловск, и опять выступления.
Астре было плохо. Павленко хлопотал вокруг нее и вокруг других зверей, бегал, суетился, с кем-то спорил, кому-то доказывал что-то…
И Астра, видя это, еще больше сердилась на Павленко, на любимого человека, с которым она вот уже восемь лет выступает в цирке.
Поезд тронулся.
Нет, определенно, Павленко не знает, что я должна быть мамой, посчитала Астра. Обидно, горько, что он этого не знает…
А поезд шел.
Лишь два раза подбегал Павленко к Астре, к ее клетке.
— Будь умницей, — говорил Павленко. — Ты у меня — герой! Ты — самая лучшая из всех лучших!
А ей, Астре, казалось, что он говорит не те слова. И не обращает на нее внимания, а хлопочет вокруг других зверей. Они тоже нравятся Астре, и она с удовольствием выступает вместе с ними в цирке… Но ведь она должна стать мамой.
Поезд продолжал грохотать по рельсам.
И Астра все больше сердилась, ей было совсем худо.
И, наверно, потому, когда Павленко опять подошел к ней и говорил ей что-то, она вцепилась в его руку зубами… Сильно вцепилась. Такого раньше не случалось…
— Вот все, как хорошо, Астрочка! Умница моя! Ты стала мамой. Сразу четыре малыша! Четыре! Понимаешь! — говорил Павленко.
Астра облизывала малышей. Она ничего не понимала.
И шел поезд, и рядом в клетках были другие звери, а Павленко был около нее — и говорил, говорил… А она ничего не понимала. Только облизывала своих малышей.
И вдруг она увидела окровавленную руку Павленко. И все вспомнила.
Павленко что-то еще говорил, когда Астра, уставшая, с большими глазами, в которых была радость и была грусть, потянулась языком к руке Павленко и стала зализывать его рану.
— Ну вот и хорошо, Астрочка, умница моя! А в Свердловске мы выступим. За руку мою не беспокойся, — шептал Павленко. — А тебе с малышами — отпуск. Отдыхай и не шуми, пожалуйста! Ведь нам выступать…
И Павленко заплакал. К удивлению Астры.
Старая история
В одном приличном доме долго спорили: заводить или не заводить собаку.
Мама категорически возражала.
Папа поддерживал маму.
А сын продолжал настаивать.
Мама говорила:
— Это ужасно! От собаки одна грязь! И хлопот с ней не оберешься!
— Пожалуй, верно, — говорил папа.
— А я хочу! — повторял сын.
Мама сдалась тогда, когда вспомнила, что собака может охранять дом. Ведь у многих соседей были собаки.
Папа согласился с мамой:
— Правда, у нас много дорогих вещей, и, когда мы уходим из дома…
Так в доме появился трехмесячный щенок — водолаз, по кличке Бобик. Белый, лохматый и очень смешной.
Поначалу все радовались появлению Бобика. Ласкали его и кормили, а сын выводил его на участок возле дома — на прогулку.
Сын радовался.
Мама молчала, пока Бобик не погрыз ее туфли и не покорябал ножку у современного серванта и еще одну ножку у старинного кресла.
Папа перестал замечать Бобика, словно его не было.
Сын пока еще выводил Бобика на прогулку. Но уже не пять раз и не три, как было прежде.
Споров в доме теперь не было, только часто возмущалась мама:
— Эта собака загадила весь дом! Эта псина испортила всю обувь и всю мебель!
Папа подтверждал:
— Мы же говорили!..
А сын уже забывал выводить Бобика на прогулку даже один раз.
И никто не называл Бобика — Бобиком, а только собакой и псиной…
Как-то ночью Бобик заскулил, у него что-то болело или он просто просился на улицу.
Папа и сын спали. Мама не спала.
Мама взяла скулившего Бобика, вынесла из дому и, когда щенок сделал все необходимое, проводила его за ограду.
— Катись отсюда, и чтобы духу твоего здесь не было! Хорошо?
В словах мамы была даже ласка.
Утром никто не заметил отсутствия Бобика.
Когда заметили, мама сказала:
— Он ночью выходил на улицу и пропал. Не вернулся… Куда он мог деться, никак не пойму!
— Ничего, не волнуйся, — сказал папа. — Может, он еще вернется…
— Собаки всегда возвращаются к хозяевам, — авторитетно заявил сын и занялся своими делами.
Больше о Бобике никто в доме не вспоминал.
Через неделю прохожий мальчишка подобрал на улице щенка. Грязного, лохматого и очень несчастного.
Сначала щенок куснул его, а потом облизнул.
