Хаджар, мгновенно изменяя траекторию своего движения, подсек ей ноги. Удар, который должен был лишь свалить ученицу на землю, буквально перерубил коленные суставы монахини.

Кровавые культи обнажили сломанные, стремительно краснеющие, белые кости, торчащие из алого мяса и мышц. Пропуская вдоль своей груди поток бушующей воды, внутри которой маячил посох, Хаджар вонзил кулак в грудь ученицы.

Удар нечеловеческой, даже по меркам Безымянных адептов, силы, вошел внутрь адепта. Живот и грудь девушки вздулись пузырями, а затем тело, неспособное удержать силу и энергию, в прямом смысле — взорвалось пробитым воздушным шаром.

Кровь и ошметки плоти полетели в разные стороны, но Хаджар двигался столь быстро, что его синие одежды не замарало ни одно красное пятно.

Он вытянул руку и поймал посох, все еще окутанный потоками воды. Техника, способная стесать камни Лунного Пика, не была способна даже ранить кожи ладоней Хаджара.

Размахнувшись чужим посохом, он на манер кнута протянул им по стоявшим впереди ученикам. Водяная плеть, соскользнувшая с посоха, прошлась по телам нескольких учеников. Она языком слизывала с них плоть. Обнаженные кости, крики тяжело раненных и стоны тех, кто уже заканчивал жизнь в мучительной агонии.

Хаджар крутанул посох и, взяв его под правую руку, с силой ударил себе за спину. Ученик, вооруженный, что неожиданно топором, уже прыгнувший, чтобы нанести сокрушающий рубящий удар, оказался пронзен теперь уже — простой палкой. Она пробила его нижнюю челюсть, а затем и черепушку.

То, что некогда было мозгами юноши, потекло по древку.

Хаджар же, дернув рукой, подкинул одновременно и посох и нанизанного на него монаха.

Разворачиваясь на пятке, он правой ногой хлестнул по основанию оружия. Посох, пробивая насквозь тело юноши, копьем выстрелили из его темечка.

Пролетая с такой скоростью и силой, что земля под ним расходилась широкой канавой, он, против несколько защитных техник, нанизал на себя четырех адептов и, врезавшись в землю, взорвал её ворохом камней. Острые скалистые клыки пронзили тела десятков учеников, стоявших слишком близко к эпицентру взрыва.

— Братья! — выкрикнул стоявший на острие формирования ученик. На его лысой голове блестело сразу семь алых точек. — Сейчас!

И двадцать или более того учеников одновременно ударили перед собой сжатыми кулаками. Их боевые перчатки вспыхнули все той же лиловой энергией, что и у первого монаха Лунной Секты, которого убил Хаджар.

Огромный поток, высотой превышавший десять метров, а шириной больше двадцати, устремился к Хадажру. Распахнулась тигриная пасть. Клыки из белого пламени были её главным оружием.

Жар стоял такой, что камни начали превращаться в шипящую лаву. Горячий ветер растрепал одежды Хаджару и волосы, за его спиной, вытянулись длинной лентой.

Он стоял боком к потоку, способному испепелить пограничный форт.

Еще недавно ему бы пришлось использовать меч, чтобы защититься от подобной единой техники двадцати адептов. И пусть по отдельности каждый из них был лишь Рыцарем Духа, но без меча в руках Хаджар даже больше, чем половину своих атакующих и защитных способностей.

Но это уже в прошлом.

Сейчас он вытянул перед собой правую ладонь. Он чувствовал, как внутри него стальная воля вбирает в себя энергию, струящуюся из начавшего кристаллизацию Ядра (что присуще лишь Повелителям), как она пропитываясь мистериями духов меча и ветра.

Огромная тигриная пасть ударила прямо по Хаджару.

— Да — закричали ученики и облегченно выдохнул монах, стоявший во главе построения. Он, все же смог…

Наставники, наблюдавшие за схваткой, пытавшиеся, как можно быстрее, снять защитную стену лунного огня, пытались докричаться до одного из свих лучших учеников, но не могли.

Их собственная техника не позволяла им донести своего голоса до ушей тех, кто не осознавал, что их ждет.

И лишь один Хашим смиренно смотрел за происходящем. По его правой щеке скатилась одинокая слеза.

— Ч-что происходит? — прозвучал голос из числа использовавших технику.

— Здесь ч-чт-то не так, — вторил ему другой.

Они видели, как в сотне метров от них, застыл поток ревущего огня. И как замерла, так и не сомкнувшая клыков тигриная пасть.

Они не видели, как Хаджар удерживал ревущий поток огня одной лишь своей вытянутой рукой. Его воля, сопряженная с мистериями и энергией, сковала технику двадцати Рыцарей Духа. И ни капли пота не упало со лба Хаджара, и не дрогнула его ладонь.

Он держал все эту мощь так же легко, как если бы это был осенний кленовый лист.

— Так вот, почему тебя боялись даже Безымянные адепты, — прошептал Хаджар. — Уже давно я познал, что все в округ является частью меня и, значит, частью моего оружия, но лишь недавно я понял, что это оружие хранится внутри меня самого — внутри моего сердца. Воля находилась еще глубже…

Хаджар смотрел на то, как огненная тигриная пасть не была способна пробиться сквозь едва видимую иссиня-чёрную пелену.

Все прошедшие годы он познавал мир вокруг него, но теперь, кажется, пришло время познать и самого себя.

Хаджар сжал кулак и ревущий поток огня, высотой превышавший замковую стену, взорвался ворохом ярких искр.

Глава 989

Хаджар вновь сорвался с места. Вокруг него стояло еще больше восьмидесяти Небесных Солдат и Рыцарей Духа. И, пока не рухнула стена огня, он должен был избавиться от них.

И, пройдя горнило нескольких войн, Хаджар прекрасно знал, что ничто не внушает в сердце противника большего смятения, чем вид того, как жестоко и без всякой тени надежды на спасение уничтожают их союзников.

Хаджар превратился в зверя, который был готов голыми руками разорвать свою добычу.

Что, собственно, он и делал.

Первой его жертвой стал юноша, воплотивший, совместно со своими братьями и сестрами, технику огненного потока. Как и большинство, он был вооружен боевыми артефактными перчатками.

Видя, как к нему, за долю мгновения преодолевая сотню метров, перемещается противник, монах выпустил на волю все мистерии и энергию, на которые только был способен. В этот момент к нему уже устремились его собратья. Успеют они или нет — он этого не знал.

— Дла…

Он уже принял боевую стойку и собирался использовать лучшую из своих убийственных техник,