— Простите, Евгения Аркадьевна, — обернулся к ней Караваев, — я вам помешал.

— Вообще-то, мы искали вас, — Женя пожала плечами. — Мне неожиданно пришла в голову мысль…

— Входите, — он распахнул перед нею двери библиотеки. — А мне показалось, что вы любуетесь надвигающейся грозой.

Среди книжных полок царил полумрак, и пахло мастикой для пола. Тут почти ничего не изменилось с тех пор, как Женя впервые вошла сюда и с напряженной спиной уселась в обитое коричневой кожей кресло. Только ворох газет на столе стал больше. И стопка книг с краю — тогда их не было. Да ещё телефон кто-то переставил на бюро. Жене захотелось набрать номер и услышать в трубке Сенькин голос.

— Курите? — Караваев пододвинул латунную пепельницу и достал сигареты. В тот раз он ей закурить не предлагал.

— Спасибо, — она достала пачку своих и вспомнила, как Митя ругал сигареты майора.

— Так какой вопрос вы хотели мне задать? Или вначале я задам свой? — Игорь Иванович галантно щелкнул зажигалкой.

Женя покачала головой. Ей нужно было узнать это срочно. Пусть потом спрашивает о чем хочет.

— Игорь Иванович, — за окном опять громыхнул гром, но дождь ещё не начинался. — Скажите, на видеозаписи, переданной вам Скляровым, видно, с какой стороны подплывал к пирсу катер, на котором он спешил на встречу с Сашкой?

— Видно, конечно. Он причаливал к пирсу с той стороны, где причальные тумбы — слева, если смотреть с берега. Иначе как бы он пришвартовался?

— А если в тот момент на его пути был плывущий Сашка? Раненый, но вполне способный плыть?

Караваев усмехнулся. Потом внимательно осмотрел сигарету, зачем-то стряхнул ещё не успевший толком образоваться пепел и пробормотал себе под нос:

— А ещё говорят, что женщины не способны к дедукции.

— Значит вот как… — Женя моментально разозлилась. — Вы знали это уже некоторое время. И молчали! Изображали бурную деятельность, искали убийцу, доводили нас своими расспросами до белого каления. Если бы вы сказали, что Вершинина утопил этот проклятый катер, и если бы не он, был бы наш дорогой друг Сашка жив, хотя и не очень здоров, то Никита не скрылся бы. Одно дело убийство, и совсем другое — ранение! Не сомневаюсь, что Гоблин сразу бы признался. А теперь…

— Если бы вы знали, Евгения Аркадьевна, что мне пришлось претерпеть, пока я тут разбирался с вашими взаимоотношениями, — легонько побарабанил пальцами по столу Караваев. — Один Скляров сколько крови выпил. Губернатор звонит прокурору, прокурор — моему начальнику, начальник — мне. Управление внутренних дел, опять-таки, житья не дает… Покушение на депутата краевой Думы, это вам не фунт изюму. Если бы этот доверчивый кретин Мишанин не струсил, то полетели бы головы.

— Ничего не понимаю! Какой депутат, какие головы, вы о чем?

— Борис Ротман — депутат, неужели вы не в курсе?

— Совершенно не в курсе. Даже странно, что Борька нам не похвастался.

— Да, депутат, черт его раздери! А сами знаете, как у нас в средствах массовой информации любят шум поднимать, когда народных избранников на тот свет отправляют. Не приведи господь! Пусть даже их из-за такого идиотизма, как в этот раз, убивают, всё равно — в лучших традициях: виноваты милиция, прокуратура, а иногда и кто повыше. Виновника найти обязаны! Вот этому-то все и стояли на ушах.

— Что-то я не заметила, чтобы тут кто-то особо суетился, — с сомнением покачала головой Женя. — Вначале — да, резво взялись за дело, а потом…

— А потом пришлось основное внимание уделять покушению на Ротмана. А тут и Скляров со своей записью подоспел. То-то наши медэксперты удивлялись, что здоровенный мужик с таким ранением не смог выплыть. Сердце здоровое, рана хоть и рубленная, но неглубокая. Поначалу предположили, что ему просто не дали выплыть, или что плавать он не умел.

— Он и выплыл, Сашка умел плавать очень неплохо, насколько я помню. Но вылез он на другой пирс.

— Там, где Инга Рыжова сидела? Я что-то такое и предполагал, — почти равнодушно пробормотал Караваев, выпуская дым.

— Да. Он сильно напугал её, схватил в темноте. Наверное, он мало что соображал в тот момент, всё-таки по голове стукнули. А Инга его с перепугу столкнула опять в воду и удрала. Она же не знала, что он ранен.

— В любом случае, девочка тут ни при чем. Обстоятельства дела уже вполне ясны: Дунаев ударил Вершинина по голове. Ударил не смертельно, тот успел прикрыться рукой и основной удар пришелся на неё. Но от неожиданности всё же свалился в воду. Там сознание не потерял, а поплыл… Наверное, ориентацию потерял. Плавал-плавал, и угодил под катер. Тот его и притопил, так что выплыть он уже не смог. На катере следов, конечно, никаких, днище широкое, плоское, из стеклопластика. А вот ссадины на голове и шее трупа… — майор заметил, как закусила губу Женя, и быстро поправился: — на теле Вершинина есть. Небольшие, но есть.

Женя не стала возражать. Если нужно, чтобы все выглядело так, то пусть. Пусть Сашка плавает в море минут десять, пока Никита моет меч и уходит. Нестыковки во времени можно объяснить. Что такое пять-десять минут? Ерунда, в конце концов. Кому интересны подробности о том, что приключилось этой ночью с девочкой по имени Инга? Это ничего не меняет. Удар — Сашка в воде. Плывет — навстречу двигается катер с подвыпившим рулевым.

Она будет молчать, и Митя тоже, так будет лучше для всех них. И в первую очередь для Инги. Нужно ли рассказать обо всем Ольге, пусть решает сама девочка. Может быть, когда-нибудь и скажет.

Майора, или как его там… советника?.. В общем, этого ужасного типа, похоже, интересует только собственная карьера и взаимоотношения с начальством. Хотя и его понять можно. Рулевого катера не привлечешь к ответственности — он ночью наверняка не мог видеть, что там перед ним в темноте плавает. Гоблина, конечно, разыскивать станут, но не за убийство, а за нанесение телесных повреждений, а это совсем другое дело. Но главное — благодаря стараниям и деловым способностям бравого советника Караваева раскрыт заговор против депутата чего-то там Борьки Ротмана. Виват!

А убийство… Не все, далеко не все убийства раскрываются и далеко не все виновные в них несут наказания. Да будет так.

— Всё нормально, Евгения Аркадьевна?

— Да, все в порядке, Игорь Иванович. Я пойду.

— Идите.

— Но вы, кажется, тоже хотели тоже что-то у меня узнать?