Шрифт:
Закладка:
Я испытываю облегчение. Она хочет получить оружие, чтобы охранять меня? Моя сильная, умная пара-воин. Я доволен. «Все, что ты пожелаешь, я достану для тебя. Где бы ты ни выбрала, мы устроим там свое гнездышко».
— Я могла бы отказаться от комфорта в пользу защиты, — признается она. — Я надеюсь, что ты тоже.
«Куда бы ты ни пошла, я буду там. Мне все равно, даже если мы будем спать на постели из раскаленных углей».
— Давай не будем увлекаться, — говорит она мне со смешком. Выражение ее лица смягчается, и она прикусывает губу, пристально глядя на меня. — А ты? Чего ты хочешь? Должны ли мы уйти? Отправиться куда-нибудь подальше и надеяться, что Азар не последует за нами?
Я прижимаюсь своим носом к ее носу. «Отступление? Нет. Мы не можем быть уверены, что он не последует за нами. Мне нравится твой план. Что касается того, что мне требуется… — я провожу пальцами по ее нежной щеке и посылаю ей поток эротических мыслей. — Я хочу, чтобы моя пара была подо мной. Я хочу заявить на нее права и наполнить своим семенем».
Она втягивает воздух, и я чувствую прилив ответного желания в ее мыслях.
«Все, чего ты хочешь, — это я?»
«Все, чего я когда-либо хотел, — это ты, моя Эмма. — Я наклоняюсь и завладеваю ее ртом в яростном поцелуе. — И я устал ждать».
Она стонет и прижимается ко мне.
Глава 28
Зор
Нет большего удовольствия, чем целовать свою половинку, чувствовать, как ее язык касается моего собственного, как ее губы раскрываются, когда я покоряю ее рот. Несмотря на ужасные духи, окутывающие нас, я чувствую ее неповторимый аромат, едва различимый на фоне других маскирующих запахов. Мне не нужно этого, чтобы знать, что она наслаждается моим поцелуем; ее тихие стоны говорят мне, что она наслаждается. Ее мысли побуждают меня целовать ее еще сильнее.
Похоже, не все люди плохие. Они отдали мне мою Эмму. И они целуются, и это слияние ртов, не похожее ни на что, что я когда-либо испытывал. Эмма смело оседлала меня в тот первый раз, и я могу только представить, какие еще удовольствия люди создали своим воображением. Она покажет мне их все, и мы вместе познаем их прелести. Мне очень нравится мысль об этом.
«Моя сладкая половинка», — посылаю я ей, когда ее рот приоткрывается под моим, и ее маленький язычок проникает мне в рот. Странно, что она может быть такой смелой во всех отношениях, но когда дело доходит до спаривания, она становится застенчивой, как будто я каким-то образом откажусь от ее поцелуев или ласк. Неужели она не понимает, что я ни в чем ей не откажу? Мне нравится в ней все. Я хочу, чтобы она была так же голодна по мне, как я по ней. Поэтому, когда она пытается прервать поцелуй, я слегка посасываю кончик ее языка и полностью наслаждаюсь ее ответным стоном.
«Это твое гнездышко, — посылаю я ей с пылким поцелуем. — Ты хочешь найти его сегодня?»
— Ох. — Она смотрит на меня снизу вверх, ошеломленная и тяжело дышащая. Ее щеки больше не мокрые от полива, но глаза все еще красные, ресницы густые, выражение лица мягкое. Она шмыгает носом, а затем качает головой. — Нет, это может подождать день.
«Хорошо. Потому что я собираюсь заявить на тебя права. — Я наклоняюсь и утыкаюсь лицом в ее шею, вдыхая ее аромат. — Сегодня я наполню тебя своим семенем и оставлю на тебе свой запах, чтобы все знали, что ты моя».
Она ахает, пораженная моими сильными мыслями, но крепко держится за меня. По ее мыслям я могу сказать, что ей нравится эта идея.
— Тогда нам следует переделать кровать, — бормочет она. — Я убрала все одеяла.
В ожидании своего ухода она собрала свои вещи. По образам в ее сознании я могу сказать, что она собралась уходить, и это заставляет меня низко зарычать. Я отпускаю свою пару, ухожу… затем поворачиваюсь и дарю ей еще один страстный поцелуй, полный притязаний. Когда она задыхается и пошатывается, я прерываю поцелуй и подхожу к ее сумке, той, в которой она носит все свои вещи. Одеяла хранятся там, аккуратно свернутые в жгуты. Я использую когти и разрываю завязки, одеяла вываливаются и распутываются. Однако я на этом не останавливаюсь. Я хватаю ее рюкзак и вытряхиваю содержимое на землю, затем распарываю ткань рюкзака, разрывая его на куски. «Ты остаешься. Твое место рядом со мной».
— Ладно, ладно, — кричит она, смеясь. Ее одновременно раздражает и забавляет моя истерика. — Да будет тебе известно, что ты только что испортил отличный рюкзак.
«Я дам тебе больше, если ты пообещаешь никогда не покидать меня».
Выражение ее лица смягчается, и она кивает.
— Я не буду. Мне жаль, Зор. Как я уже сказала, я не привыкла ни в ком нуждаться, и мне ненавистна мысль о том, что это может означать для твоей безопасности, если мы останемся вместе.
«Мне все равно, — говорю я ей, возвращаясь к ней. — Я гораздо более несчастен при мысли о том, что могу потерять тебя. — Я беру ее на руки и несу несколько шагов к разбросанным по твердому полу одеялам. — Нравится ли тебе эта постель? Или тебе нужно что-то еще, чтобы спариться?»
Она похлопывает меня по плечу, ее губы кривятся от удовольствия.
— Как насчет того, чтобы ты позволил мне застелить кровать, хорошо?
«Хорошо».
Я опускаю ее на землю, и она тут же опускается на колени, разглаживая и расправляя одеяла. Я нахожу странным, что люди так зациклены на дополнительных шкурах на своих телах и одеялах, под которыми можно спать, особенно когда очень жарко. Но опять же, у моей Эммы нет твердой чешуи, которая защитила бы ее от столь же твердого пола. Это причиняет боль под ее мягким телом,
