События сегодняшнего утра отбросили тень на весь остальной день. Эмма тихая и рассеянная, и когда дневная жара становится слишком сильной, она снимает с себя одежду, находит уголок и ложится на твердый цемент, чтобы остыть.

Я не возражаю против жары. Она приятно ощущается на моей чешуе. Я принимаю боевую форму, пока она дремлет, и делаю все возможное, чтобы исследовать наше окружение по запаху. Я ищу что-то конкретное. Что-нибудь сладкое и рассыпчатое, что заставит мою Эмму улыбнуться. Она говорит, что это место — склад или магазин, и что раньше здесь продавали продукты питания и огромное количество товаров. Полки в основном пусты, но высоко над землей, на самой высокой из полок, есть несколько коробок, которые могли бы что-то вместить. Я прохожу по каждому проходу, используя свой нос, и когда чую что-то потенциально ценное, я взбираюсь на полки и когтями кромсаю пластик и картон, пока не нахожу содержимое внутри. Сладкий аромат, доносящийся до моего носа, совпадает с воспоминаниями Эммы о сахаре, и я вытаскиваю одну из коробок и осторожно ставлю ее обратно на пол.

Затем я жду, когда проснется моя пара.

Ее мысли беспокойны даже во сне, и я беспокоюсь за нее. Она думает о Джеке, о своем брате и о том, чтобы ее оставили в покое. Я пытаюсь утешить ее своими мыслями, но она так глубоко погружена в свои собственные сны, что не слышит их.

Я испытываю облегчение, когда она начинает просыпаться и, моргая, смотрит в потолок. Я осторожно обнюхиваю ее. «Я здесь, моя половинка».

Она протирает глаза и садится. Ее сердце бешено колотится, и под приторным ароматом духов чувствуется привкус страха. Ее мысли сбиты с толку.

— Зор?

Я трусь мордой о ее волосы, чтобы напомнить ей о своем присутствии. «Тебе снились плохие сны».

— Ой. — Выражение ее лица становится отстраненным, и ее мысли снова возвращаются к Джеку. — Да, наверное, так оно и было.

«Пока ты спала, я кое-что нашел для тебя».

— Нашел? Что?

«Это сюрприз. Подарок».

— Подарок? — Я чувствую ее испуганное удовольствие. — У тебя есть для меня подарок?

«Да. Подходи. Я тебе покажу». Я подталкиваю ее локтем, побуждая встать. Она так и делает, и тогда я веду ее к коробке, которую я поставил — о, как осторожно — в центр пола.

Ее глаза расширяются, и она смотрит на меня с удивлением.

— Ты принес весь поддон? — Она проводит рукой по картонной поверхности коробки, и ее мысли гудят от удовольствия и предвкушения. — Как тебе это удалось?

«Очень осторожно».

Она хихикает, а затем нащупывает край коробки и открывает крышку, заглядывая внутрь. Я надеюсь, что это хороший подарок. Я знаю, что внутри много коробочек поменьше, и все они сладко пахнут. На поверхности есть человеческие письмена, как в книгах, но я не могу их прочесть.

При виде их ее мысли приходят в замешательство.

— Леденцовые палочки? — в голосе Эммы звучит благоговейный трепет, когда она берет маленькую тонкую коробочку и прижимает ее к груди. Я чувствую, как ее энтузиазм пульсирует в ее сознании. — О боже мой. Книги, спасающие жизнь! Шоколадные монетки! — Она еще глубже роется в коробке. — И фруктовый пирог! Должно быть, все это рождественский товар. — Она радостно смеется и берет маленький красный пакетик, от которого пахнет старым сахаром. — Я думаю, что все шоколадные монетки растаяли вместе. Но все остальное потрясающе. Я даже не уверена, что люблю фруктовый пирог, но кого это волнует? — Она поворачивается ко мне, ее темные глаза сияют. — Как ты узнал, что это там?

«Я почувствовал его запах, и я знаю, что ты любишь сладкое. Я хотел принести тебе что-нибудь, что заставило бы тебя улыбнуться». В конце концов, ее удовольствие — это и мое удовольствие.

Милая, счастливая улыбка на ее лице исчезает. Она быстро моргает, и на мгновение кажется, что у моей храброй Эммы вот-вот снова потекут слезы из глаз.

— О, Зор. Нам нужно поговорить, тебе и мне. — Она кладет коробку с леденцами, ее разум излучает нежелание и грусть.

Я немедленно принимаю свою двуногую форму и подаюсь вперед, чтобы крепко прижать ее к себе в одном из тех объятий, которые ей так нравятся — и которые всегда так приятно удивляют. Она никогда не ожидает, что к ней будут прикасаться, и я поставил перед собой цель добиться того, чтобы к ней прикасались часто.

«О чем ты хочешь поговорить?»

Она выскальзывает из моей хватки и складывает руки перед собой, задумавшись.

— Как… Черт возьми, это тяжело. Пожалуйста, пойми, что это не из-за тебя, Зор. Ты потрясающий. Я не хочу, чтобы ты думал, что с тобой что-то не так. — Она делает паузу, и ее мысли заканчивают то, что она не может сказать вслух.

Она расстается со мной.

«Я не понимаю, — говорю я ей. — Что это за нарушение, которым мы будем заниматься?»

Ее глаза расширяются.

— Черт. Я всегда забываю, что ты все слышишь. — Эмма вздыхает и выглядит несчастной. — Нам нужно разорвать нашу ментальную связь.

Эмоции захлестывают меня. Отказ. Гнев. Разочарование. Шок. Я чувствую, как безумие проникает в мои мысли, чувствую, как оно проникает глубоко, ослабляя ментальные якоря. «Ты моя».

Она вздрагивает, и я понимаю, что яростно вторгаюсь в ее мысли.

— Мне жаль, — шепчет она. — Но я действительно думаю, что так будет лучше.

Если она думает, что так будет лучше, почему ей так грустно? Почему она ведет себя так, как будто это то, чего она хочет меньше всего на свете? Я беру ее прелестное лицо в ладони и изучаю ее. Определенно, у нее потекли слезы из глаз.

— Что значит «нет»?

«Я имею в виду, что нет. Ты принадлежишь мне, Эмма. Ты — мой огонь, моя пара, моя самка. Ты связана с моим духом. Наши умы едины. — Я изучаю ее лицо, нежно глажу по щеке подушечками большого пальца. Когда-то она бы отпрянула от близости моих когтей, но не сейчас. Теперь она сжимает мои запястья и смотрит на меня такими печальными,