Шрифт:
Закладка:
Но претензии к ней копились. Закончив учебный лагерь IC3, где они находились во время хардфорка The DAO, Мин, Кейси, Виталик и Мартин Бече поехали домой на машине, взятой в прокат. Мин, Кейси и Мартин собирались высадить Виталика к югу от Торонто, где он сел бы на автобус, и ехать дальше в Мичиган и Индиану. Во время поездки Мин снова завела речь о том, что ее никто не ценит. Затем принялась уговаривать Виталика надеть пиджак на какое-то мероприятие – он отказался. Когда они доехали до его остановки, он пулей выскочил, а рассерженная Мин потребовала стоять на месте и ждать, пока он не напишет, что ценит ее. После того как он наконец это написал, они уехали, но к этому времени она уже поссорилась с Кейси и даже пригрозила пожаловаться на него пограничной службе, когда они окажутся в зоне контроля.
Виталик разочаровался в Мин позже, чем большинство других в Ethereum. С самого начала, еще осенью 2015‑го, многие считали их отношения странными. Мин часто говорила, что Виталик для нее как сын, которого у нее нет, как ребенок, которого надо защищать от всего плохого. Дарила ему психоделические футболки с единорогами, которые ему нравились, и в чем-то ему подражала – покупала сумки со смешными котами, – хотя в остальном пыталась вести себя как деловая женщина и директор. Люди не понимали, зачем ей все это: ради дружбы, чтобы порадовать начальника или чтобы оказывать не него влияние? (Сам Виталик говорит, что она казалась очень эмоциональным человеком, желавшим ему добра, а за интриганку он ее никогда не принимал.) Многие в конце 2015‑го были уверены, что Мин обхаживает Виталика, ведя себя чересчур дружелюбно, чтобы потом дергать за ниточки, используя его чувство вины, а он ничего не замечает. Еще кое-кто считал, что она ведет себя пассивно-агрессивно и разыгрывает мученицу: «Мне так грустно, как ты можешь стоять и просто смотреть? Я думала, мы с тобой родственные души. Я здесь, защищаю тебя, уважаю тебя, прислушиваюсь к тебе. Я твоя единственная опора, а все остальные тобой просто манипулируют». Наблюдавший за этим человек думал: «Э-э-э… если тут кто-то и манипулирует, то только ты сама».
Многие в фонде называли это чрезмерной опекой. Ряд людей использовал для описания их отношений слова «микроменеджер» и «нянька». Один человек сказал, что «она сидит на нем, как курица-наседка». Например, когда они ездили в Корнелл на IC3, она следила, чтобы Виталик хорошо питался, и всюду ходила за ним хвостом, словно свита за королем или тренер за спортсменом.
Многим казалось, что она пыталась создать у Виталика впечатление, будто это она решает все проблемы и спасает фонд. Ведь это она освободила его от управленческих задач, которые его совершенно не интересовали. Что ни говори, Мин существенно сократила расходы, избавилась от непродуктивных фрилансеров, закрыла «Космический корабль», уволила Гэвина (хотя есть мнение, что отношения Виталика и Гэвина не испортились настолько, чтобы его увольнять), создала хорошую репутацию у надзорных органов и сосредоточила всю власть в руках Виталика – несмотря на возражения совета в предыдущем году, у него так и остались три голоса. Программистов низшего звена впечатляло, как она умела наводить порядок в работе. И те, кто смотрел с подозрением на Гэвина, к Мин относились положительно, считая, что она со всеми общается тепло, по-матерински, всегда отвечает на письма.
Но даже ее положительные качества были палкой о двух концах. Например, когда фонд укрепил свое финансовое положение, она экономила на потенциальных работниках. К ним приходили бывшие сотрудники Google и заявляли свои требования к окладу, а она отвечала в духе «Никому столько не платят» или что столько не платят конкретно ей с Виталиком, – будто зарплату программистов почему-то нужно сравнивать с ее собственной. (На тот момент даже инженеры нижнего звена в Google, как правило, зарабатывали больше Мин и к тому же получали акции компании, а оклад старших инженеров мог достигать миллиона долларов в год, включая акции.) Как минимум один бывший работник Google работал в фонде за половину прежнего оклада, к тому же в статусе подрядчика, то есть без отпусков и льгот; другой соискатель из Google просто не пошел в EF.
Вызывали вопросы и некоторые решения Мин. Например, в качестве юридического консультанта она привлекла собственную сестру, несмотря на конфликт интересов. Сократила зарплату человеку, в чьи обязанности входило только ездить на конференции, – это было правильное решение, – но потом рассказывала об этом другим, называла его по имени и говорила, что никому в фонде не хочется с ним работать. Или жаловалась на то, что, хоть она избавилась от Гэвина, Джефф ей по-прежнему не доверяет. Скандал с The DAO тоже произошел под ее контролем. Одни говорили – она четко дает понять во внутренних чатах скайпа, что The DAO и EF – разные вещи, но другие указывали на троллинг и FUD (страх, неуверенность и сомнение), которые связывали их друг с другом, и на тот простой факт, что большой процент участников The DAO тогда или ранее был связан с фондом.
Со временем плохое стало перевешивать хорошее. Во-первых, исполнение ее обязанностей. Джефф, лидер команды Geth, занимал высокое положение в компании, а значит, должен был часто общаться с исполнительным директором. Но на любой разговор с ней уходила целая вечность, и он избегал ее как огня. Если они все-таки созванивались, ему казалось, что она может только ныть о своих проблемах, а когда он предложил поручить работу другим, стало ясно, что Мин просто не умеет этого делать, – она по самому своему характеру не годилась в исполнительные директоры. К тому же она была контрол-фриком – или, как выразился один человек, «боссом мафии». Когда в групповых чатах скайпа говорили то, что ей не нравится, она писала или звонила лично этому человеку: «Зачем ты поднял эту тему? Надо было обращаться напрямую ко мне». Из-за какой-то паранойи она не любила ничего писать в сообщениях.
