— Эй, подождите! — призвал он, не трогаясь с места. Потом быстро шагнул за ближайший куст, снял испачканное белье и с некоторым сожалением бросил его тут же. Умылся в мелком ручье, вышел из кустов и присоединился к отряду. Махнув рукой в сторону ущелья, он сказал:

— Мне кое-что нужно проверить. — Он прекрасно понимал, что понимания не добьется, но говорил с довольствием и громко — точно как британские туристы за границей, не знающие ни слова на местном наречии и потому просто говорящие по-английски громче обычного. — Там наверху. Мне надо туда. Это недолго. — Кит широким приглашающим жестом обвел своих спутников. — Вы можете пойти со мной. Мне бы очень хотелось, чтобы вы пошли со мной. — Он повернулся и сделал вид, что собирается сделать шаг. — Ну, пошли! — Он опять взмахнул рукой. — Давайте, парни!

Он отошел на полдюжины шагов и, оглянувшись, увидел, что они все еще стоят и наблюдают за ним. Кит сделал жест, который подсмотрел у вождя — согнул руку и указал вперед. Вождь что-то коротко сказал своим людям и двинулся за Китом. Остальные двое послушно пошли следом. Начало светлеть. Кит радовался, что помнит этот район. Он шел целенаправленно, подгоняя своих новых друзей.

Солнце взошло, когда они добрались до места, откуда начиналась лей-линия, ведущая вниз в долину.

— Вот! — воскликнул он, указывая на длинный, покатый склон. — То самое место! — Он и в самом деле волновался, так что дикари перешептывались между собой, сбитые с толку его странным поведением. — Подождите здесь, — сказал он им, поднимая руки. — Просто подождите здесь. – С этими словами он повернулся и пошел по тропе. Свита последовала за ним, поэтому Киту пришлось повторить: — Стойте там, — как поступают с собакой, решившей следовать за своим хозяином в школу. Отвернувшись, он достал из кармана лей-лампу и быстро осмотрел местность. Но прибор был мертв. Ни тепла, ни огоньков. Лей-линия была неактивна.

Сначала он подумал, что прибор мог пострадать при падении, сунул его в карман и пробежал несколько шагов по тропе. Никаких мурашек на коже он не ощутил. Однако продолжал подниматься по тропе в полной уверенности, что на этот раз перенос произойдет.

Напрасные ожидания. Кит закрыл глаза и попытался еще раз. Открыв глаза, он обнаружил, что стоит в том же мире, в том же месте и в том же времени. Разве что продвинулся на пару шагов. В отчаянии он предпринял еще три попытки, но наконец вынужден был признать поражение. Лей-линия не работала.

Он сдался и пошел обратно к ожидавшим его дикарям. Надо сказать, они наблюдали за ним с беспокойством, отчетливо читавшимся на широких волосатых лицах.

— Извините, что заставил вас ждать, — сказал он. — Попробую позже.

В последующие дни он и в самом деле попытался снова — четыре раза, дважды утром и дважды вечером — каждый раз совершая нелегкий переход от места, которое он назвал для себя Речным Городом. Четыре раза — с тем же результатом, что и раньше. Он пока не допускал мысли, что оказался в ловушке, но вынужден был признать: что-то пошло не так. От расстройства он погрузился в наблюдение за бытом племени, стараясь вспомнить все, что знал о каменном веке.

Как и большинство людей, знал он немного, да и то в основном по фильмам категории B. В мультфильмах дикари были такими? Деспотичными тупицами, охотившимися на мастодонтов, гигантских ленивцев и прочих придуманных тварей? Людоеды из мира динозавров и извергающихся вулканов? Волосатые примитивные троглодиты, живущие в норах? Или они были кем-то другим?

К удивлению Кита, он больше не мог думать о них как о дикарях или неких существах. С той ночи, когда они рисковали собой, спасая его от медведей, они стали для него людьми, хотя и принадлежащими к другой расе. Кит долго пытался определить родственные отношения и иерархию среди членов племени Речного Города. Большой Охотник действительно был вождем, хотя были люди и постарше; например, две женщины, явно самые старшие члены группы из шестнадцати особей, возраст которых варьировался от трех-четырех лет до, ну, в общем, до какого-то пожилого возраста — шестьдесят, семьдесят? Но так ли это? Все-таки жизнь у них была нелегкой, так что старость могла наступать и раньше.

Племя состояло из семи мужчин и девяти женщин. По внешнему виду, если не считать первичных половых признаков, таких как борода, грудь и тому подобное, оба пола мало отличались друг от друга: и те, и другие были коренастыми, мускулистыми, крепко сложенными; и те, и другие примерно одинакового роста, ну, может, мужчины на пару дюймов выше; женщины и сложением и движениями были поизящней; одевались все в одни и те же шкуры — одни женщины прикрывали верхнюю часть груди, другие — нет; и те, и другие имели копну волос, некоторые заплетали их в толстые, похожие на веревки, косы, либо перевязывали кожаными лентами, в которые втыкали перья или другие найденные предметы.

Шли дни и недели; Кит все лучше понимал привычки и способы выживания. Мир для племени был неисчерпаемой кладовой, они ели все, что попадалось под руку, таща в рот даже такое, что Кит не то, что съесть, а и потрогать не решался, включая насекомых, червей и личинок. По большей части ели руками, но мясо жарили на палочках. Самым лакомым блюдом считался костный мозг из костей крупных животных.

Однажды охотники вернулись не то с антилопой, не то с большой овцой — Кит не мог с уверенностью определить принадлежность этого животного к тому или иному виду, потому что ее успели освежевать, унеся внутренности подальше от лагеря, чтобы запах не привлекал хищников. Тушу грубо разделали на четыре части кремневыми топорами, а затем разрезали на более мелкие куски, которые удобно было насаживать на тростниковые шампуры. Пока готовилось мясо, принесли специальный камень для раскалывания костей, и достали желеобразный вкусный мозг. Кит наблюдал, как распределяли еду — сначала долю вождю, а затем остальным по очереди. Хотя один или два куска могли быть крупнее других, никто не жаловался. Киту тоже предложили кусок.

Он поднес обломок кости к губам и пососал, подражая другим людям. Застывшее вещество имело привкус крови и мяса. Отвращения не вызывало, было, без всякого сомнения, весьма полезным, но Кит попробовал лакомство