глазами. Призрачная ушастая блондинка с перекошенным от злости лицом. Взмахнула своими тонкими, как ветки ивы, обнажёнными руками и всё пропало… Как веником смахнула. Погасли звёзды, рассыпался калейдоскоп, успокоенный желудок больше не пытался протиснуться сквозь горло и улёгся на место. Умолкли даже шакалы и волки.

«Кто ты, чудесница? Фея? Ангел или богиня?»

Но ушастая, не обращая на меня внимания, начала говорить. Мне даже показалось, что слышу её голос… Нет, показалось. Вот она замолчала. Снова взмахнула рукой и пропала. И снова завизжали, захныкали шакалы.

— Они убегают! Поджав хвосты!

— Мозгокрут! Точно мозги ссохлись, как я сразу не догадался-то!

— Кто это?

— Демон. Не высший, но уже не тварь. Он животных и разумных подчиняет своей воле, заставляет находиться рядом с собой, а потом пожирает по одному, когда проголодается. Этот или слабый совсем был или дикий, в смысле из глубокой пустоши, одних волков да шакалов подчинил. Вот и нас попытался, мы ему как малышне конфеты. Только что-то не вышло у него.

— Я, кажется, знаю, почему не вышло, — и рассказал про свою призрачную ушастую. — Раньше думал, что глюки на яву ловлю. Теперь не знаю.

— Хренасе… — только и проговорил ошарашенный полусотник.

— Знаешь, парень, пусть лучше она тебе мозг сношает, чем какой-нибудь альцгеймер, — выдал Агееч.

— И что теперь нам с мозгокрутом делать? Найдём?

— Нет, Чэч. Мозгокрут — тварь трусливая. После того как твоя ушастая ему по мозгам дала да так, что контроль над шакалами потерял, он затаится. Уйдёт совсем или в округе крутиться будет, тут не скажу. Но рано нам ещё вот так в открытую с ним в драку лезть. Вот что, на хуторе наверняка связь с Яшкой есть. А он ко всем демонам неравнодушен. Думаю, и этому обрадуется. Но тянуть с этим нельзя. Сделаем так. Сейчас тварей добьём, чтобы опыта полной поварёшкой хлебнуть и ты, Чэч, как самый быстрый, беги на хутор. Пусть Якову срочно весть передают. Заодно у шамана спросишь, нужно ли им мясо волков. Это мы им брезгуем, а гоблины, может, и полюбляют. А мы пока их выпотрошим.

Глава 28

Эпилог

Первым меня, выбежавшего из ложбинки, заметил Миклуш. Как мне потом рассказывали, пацан, как нас проводил в рейд, так и остался стоять на стене, вглядываясь в долину. Хуторской малышне, принявшей по началу это за очередное развлечение, стояние на стене скоро наскучило. Но, как они не звали с собой нового приятеля, Миклуш остался на месте. Последними, кстати, ушли близняшки. А пацан ждал нашего возвращения — он же слово дал.

Увидев меня одного, да ещё бегущего в сторону хутора, Миклуш переполошился. Крикнув гоблинам о моём возвращении, он стремглав слетел со стены и бросился на сеновал. Не прошло и минуты, как он выскочил обратно и кубарем слетел по лестнице, но уже со взведённым арбалетом в руках. И помчался к воротам, где потребовал открыть калитку. Но кто послушается десятилетнего пацана? Тогда Миклуш достал из колчана стрелу и, положив её на арбалетное ложе, ледяным голосом пообещал, что засадит её в гоблинское лягушачье брюхо, а второго приласкает молнией. Он это может, у него и умение такое есть. И вот тут гоблины, хоть и были намного старше, реально испугались. То ли ледяного спокойствия обычно несвойственного детям, то ли бушующего в глазах мальчугана пламени безумия.

Калитку приоткрыли. Ужом прошмыгнув в щель, пацан отбежал чуть в сторону, чтобы не мешаться, если ворота откроются. И, встав на одно колено, изготовился к стрельбе, целясь куда-то за мою спину. Прикрывал. Опустил арбалет только тогда, когда услышал мой крик:

— Миклуш, всё хорошо! Всё живы! Иван с Агеечем остались там, добычу стерегут!

Убрав болт в колчан, он спустил тетиву и со всех ног бросился мне навстречу. Присев, я обнял мальчишку.

— Я… я… — уткнувшись мне в плечо, пацан стирал кулаком предательские слёзы. — Я…

— Всё, хорошо, Миклуш, всё хорошо.

Мальчишка, наконец, собрался с духом:

— Я нарушил твой приказ, бугор. Взял арбалет. Готов понести наказание.

Ох уж этот Иван со своей муштрой, делает из пацана ещё одного вояку. Но ни полусотнику, ни тем более Миклушу я о своих мыслях ничего не скажу.

— Ты молодец, Миклуш. Ты же не побаловаться хотел, а меня прикрыть. Поступил как настоящий бродяга! Как только в посёлок какой заедем, купим тебе широкий ремень с подсумками — заслужил.

— Правда⁈

Много ли для счастья мальчишке надо? Немного смешно, но широкий ремень с большой бляхой и поясными сумками был отличительным знаком вольных бродяг. Мне его Агееч позволил надеть только тогда, когда Шрам изменил мой статус с «наёмного работяги» на «вольного бродягу».

— Держи, парень, теперь можно. Но помни, носишь ты его с авансом.

Вот так вот…

Встречали меня оба старика-главы хутора и все гоблины-мужики.

— Связь с Яковым есть у вас?

Чуть помедлив, Карл кивнул, подтверждая нашу догадку.

— Тогда срочно сообщите ему, что в районе хутора бродит мозгокрут. Думаю, он обрадуется.

— Ох!

Кажется, от этого известия вздрогнули все присутствующие хуторяне. Ещё раз кивнув, высокий старик поспешил к себе в избу.

— Скажите, уважаемый Гнарлак, а вы мясо волков едите? А то мы тут набили несколько штук и не знаем, что с тушами делать. Сюда нести или там бросить?

— Едим, конечно, мясо же. Мы его так приготовим, что и вы не откажетесь.

— Тогда нужна телега, чтобы туши привести и Бурого придётся в неё впрячь.

— Телегу сейчас приготовим, но вашего быка лучше не беспокоить. Мы ему только корову завели, запряжём нашего вола.

— Да, мужиков нам ещё дайте, до телеги туши тащить придётся.

Через десять минут мы уже шли к холму с плоской вершиной. Миклуш не отходил от меня ни на шаг. А я не нашёл в себе силы приказать ему остаться на хуторе.

Потом мы по узкой ложбине перетаскивали туши. Хорошо ещё Агееч догадался их не потрошить, отложив это дело до деревни. А то совсем бы в крови и дерьме перемазались.

Некромант появился со стороны хутора, когда мы забросили на телегу последнюю тушу шакала. Быстро он, однако. Или замок его совсем неподалёку, или индивидуальный портал потратил.

Якова сопровождали двое… Хрен знает, кто эти двое были. Как и на некроманте, на них были длиннополые кожаные плащи, штаны, сапоги, на кистях рук перчатки,