— Тогда за дело. Иван, там за валуном пещера есть, где волки хавались. Проверь её, случись чего, в ней обороняться проще будет. Где-то в округе и другие твари ходят, как бы ни нагрянули. Да, тушу вон этого матёрого захвати, а мы переярков, что поменьше, возьмём. Лучше их там разделывать будем.

— Сделаю.

Иван нагнулся и легко поднял тушу матёрого, в которой на вид было килограмм пятьдесят, если не больше. И, закинув её на плечо, похромал за валун. Я тоже стал подниматься.

— Погоди, парень. Дай хоть тебе лицо ототру, а то в самом деле на вурдалака похож.

Быстро достав из сумки на поясе чистую тряпку, он смочил её сбитнем и принялся вытирать лицо.

— Ни чё, в нём же мёд есть, а он всякую гадость на раз убивает.

Кстати, про гадость. Как на хутор вернёмся, надо у шамана-недоучки спросить средство какое от глистов. Сам говорил, что людей да животных лечит, должен знать, как и эту напасть вывести.

— Ну всё, не такой и страшный теперь. А теперь за дело. Только давай сетемёты зарядим.

За валуном оказался конец ложбинки. Вернее, тупик — завал из разнокалиберных камней, промежутки между которыми были засыпаны землёй и заросли травой. И вот между валуном и завалом, с левой, той, где скала, стороны и был вход в пещеру. Неширокий, мы с Иваном вместе не зайдём, боком идти придётся, а вот по высоте — головой о камень не треснемся.

— Чисто там, — доложил Иван, выйдя наружу. — Ни костей, ни дерьма. Волки, похоже, её только этой ночью заняли. А ещё там ход есть, вы с Агеечем протиснитесь, а я уже с трудом.

Да, Иван пошире нас будет, что в плечах, что в талии. Плюс броня да щит объём придают. Агееч, который уже присел рядом волчицей и собрался распутать сеть, попросил:

— Иван, пока мы с Чэчем туши потрошить будем, заберись на этот завал. Оттуда обзор и на склоны, и на ложбинку должен быть.

Бывший полусотник только кивнул молча и принялся вскарабкиваться по камням на завал. А я, подумав пару секунд над тушей переярка, взялся за топор. С ним я быстрее до околосердечной сумки доберусь.

— Волки!

«Шо, опять⁈» Иван, стоящий на завале, вроде и не кричал, но его слова заставили меня вздрогнуть.

— Волки! — повторил полусотник. — Много! Уходите в пещеру!

Я перестал пластать печень переярка в бесплотной надежде найти душевник с каким-нибудь умением и, не вытерев лезвие, не время сейчас о чистоте заботиться, сунул нож в сапог. И схватился за копьё, лежащие рядом на земле. Агееч почти синхронно проделал тоже самоё, только с трубой сетемёта.

Я видел, что полусотник мучительно решает, что ему делать, прыгнуть с завала или бежать по склону с большим риском грохнуться, или ну его нафиг и принять бой, может быть и последний, прямо там на краю завала.

— Прыгай, Иван, прыгай! — видя нерешительность полусотника, закричал старик.

И полусотник прыгнул. «Лишь бы камень под ногу не попал», — промелькнуло у меня. Бахнул в землю обеими ногами, покачнулся, сделал шаг и… удержался. И тут же похромал к пещере. В трёх шагах развернулся, прикрылся щитом и, выставив перед собой меч, пошёл в пещеру спиной вперёд. А над краем завала в это время показались три скалящихся волчьих головы. И тоже застыли, видимо, решая, что им делать? Прыгать или как две их товарки спускаться по склону.

— Копьё мне!

Голос полусотника прозвучал громко, но почти без эмоций. Свой меч он уже успел закрепить на внутренней стороне щита. Я сунул ему в руку своё.

— Назад, Чэч!

«Да что такое!» — мысленно возмутился после того, как сделал три шага назад. На освободившееся место тут же сунулся старик с шайтан-трубой на перевес. И тут же жахнул по двум набегающим волкам. Оба с разбегу и влетели в раскрывшуюся перед ними сеть. К ногам полусотника докатился лишь визжаще-рычащий дёргающийся свёрток. Иван пинком остановил его, да и оставил лежать, больше не обращая на него внимание. Агееч отбросил назад использованную трубу сетемёта и, сорвав с плеча вторую, тут снова жахнул по трём волкам, всё же рискнувшим сигануть с края завала вниз. Удачно. Почти. Сеть накрыла только одного. А двое, словно обезумев, с ходу прыгнули на нас. Одного волка Иван принял на щит, а второй напоролся грудью на выставленное копьё. Под напором полусотник попятился назад, но я тут упёрся плечом ему в спину, позволяя восстановить равновесие. Да я в книжках читал, что второй ряд копейщиков, так удерживает первый в подобных случаях. Агееч тем временем, перехватив поудобнее уже пустую шайтан-трубу, с размаху ударил ею волка снизу в челюсть. Зверёныш взвизгнул, дёрнулся назад и слетел с лезвия. Но не ринулся в атаку снова, а поджав хвост, рванул в сторону валуна. Иван же ударил копьём в оставшегося. Попал, не попал — я не видел, потому что мой наставник снова заорал, отбросив назад пустой сетемёт:

— Трубу! Шакалы! Откуда⁈

Сунув в протянутую руку, сорванный уже с моего плеча сетемёт и тут же приготовил четвёртый последний. Было ещё два, конечно, но они висели на спине полусотника, а как их быстро снять и при этом не ослабить защиту, я не представлял. Тут в свободное пространство между головами переднего ряда я увидел, как по склону несётся стая песчано-рыжих тварей размером поменьше волков. Так Агееч не ругался⁈ Но шакалы и волки в одной стае?

Хлопок. Раскрывшаяся сеть накрыла сразу трёх.

— Трубу!

Отдав её, я заорал, вытаскивая топор из петли на поясе:

— Последняя! Жахнешь и отходи назад!

И тут меня словно битой по затылку треснули. В прямом смысле, аж звёзды из глаз и калейдоскоп перед глазами. Застонал и качнулся назад Иван, но я рефлекторно качнулся вперёд, подперев его, и непослушными губами простонал:

— Стоять!

И тут же схватил за шкирку Агееча, чуть не рухнувшего ничком, и из последних сил потянул, привалив его к себе и Ивану.

— Стоять…

Завизжали, заскули шакалы, порождая новый фейерверк у меня перед глазами. Вой, запутавшихся в сети волков, заставил сжаться желудок, но блевать было нечем. Лишь противная горечь заполнила рот.

— Стоя…

И тут она снова появилась у меня перед