Ворвавшись в комнату, Сокол крикнул:

— Полиция, а ну стоять!

В комнате за столом сидели трое мужчин, одетые в очень дорогие костюмы. Завидев полицию, они тут же подняли руки вверх. Небольшая коморка, больше похожая на какой-то чулан, выглядела очень убого, кроме стола там был хлам и несколько бочек с марками «Историческая справедливость».

Пока Янковски держал мужчин на прицеле, Сокол быстро нацепил на каждого задержанного наручники и осмотрел бочки.

— А вот и наш незаконный алкоголь, — усмехнулся он, — вызывай подкрепление, Павел, пора прибраться здесь.

* * *

В очередной раз полиция столпилась возле борделя, проверяя каждую комнату на наличие запрещенного напитка. И, как ни странно, он нашелся. Бочки, ящики и просто бутылки находились почти в каждой комнате, допрос показал, что высшее начальство борделя знало о сделках с мафией и участвовало в ней. Однако, был один странный момент, который сыщикам пришлось признать. Управляющий, не входил в число тех, кто сотрудничал с мафией напрямую. Он лишь забирал товар там, где укажут, и в основном он не контактировал с людьми Разини. Из-за нехватки доказательств, Яровского пришлось отпустить, хотя это немного подпортило настроение Сокола.

Николаев, сидя за столом в борделе, усмехнулся, когда к нему вошли сыщики.

— Вы просто молодцы, ребята, я в вас не сомневался, новый прокурор быстро разберется с этим делом.

— Что будет с борделем? — спросил Янковски.

Николаев кивнул в другую сторону зала, где уже стоял Скрягин и какой-то мужчина в коричневом пиджаке.

— Сам градоначальник приехал, — шепнул Николаев, указав на Пескарева, — похоже, бордель закроют, но я даже и рад. Скрягин обещал, что все работники останутся на своих местах и, как он выразился, не будут заниматься непотребством.

Андрей взглянул на то, как Скрягин, Арсений Штяков и градоначальник разговаривают с Яровским. У того была куча документов с собой. Судя по всему, они решили не тянуть со сделкой и сразу позволить богачу выкупить всё, до чего он сможет дотянуться. Пескарев же, как понял Сокол, был здесь для того, чтобы как можно быстрее решить вопрос с арестом здания.

— Ну, господа, как я и говорил, мы обтяпали дорогую сделку, почти за два часа, — складывая документы в папку, смеялся Штяк, — как я люблю говорить, замучил пустяк? Спасет Сеня Штяк.

— Не на правах рекламы, Арсений, — шикнул на него Скрягин и двинулся к Николаеву, который уже успел налить себе квасу и сейчас потягивал его, делая один мощный глоток за другим.

Когда старик, стуча своей тростью, приблизился к полицейским, он радостно пожал руку Андрею:

— Благодарю, Андрей Федорович, если бы не вы боюсь, это убожество ещё долго бы поганило такой замечательный город.

Янковски, что стоял рядом дико рассмеялся. Похоже, что ему было, что сказать старому богатею, и он решил воспользоваться возможностью поставить его на место:

— Не радуйтесь так, Скрягин. Зданием вы воспользоваться не сможете, пока не кончится официальное расследование и даже ваш дружок градоначальник не поможет ускорить его.

Казалось, что Павел победил, но как всегда, проницательный богач лишь улыбнулся:

— Вы слабо понимаете, что я хотел сделать, молодой человек. Думаю, что то, время, пока вы помаринуете, теперь уже моё здание, я смогу потратить на то, чтобы превратить это уже никому ненужное заведение в интересное место. Спасибо, что взялись за охрану, всегда рад, что стражи закона идут навстречу простым гражданам.

Он гордо развернулся и вместе с Пескаревым и Штяковым, исчезли в проходе.

— Вот же…

— Отставить, — моментально остановил его Николаев, — Скрягин может быть и заноза в заднице, но он никогда не мешает расследованию. Так уж вышло, что вы оба правы, поэтому спор закрыт.

Андрей, что всё время стоял в стороне и наблюдал за перепалкой, лишь улыбнулся. Старик начинал ему нравиться. Этот за словом в карман не полезет, становилось ясно, как он заработал свои деньги.

* * *

— Знаете, Андрей Федорович, — произнёс уставший Лучинский, что сейчас лежал на диване, — я понимаю, что это было наказание, но оно слишком жесткое.

— Я вроде бы говорил тебе следить за нашими сонями, а не делать всю работу за них, — усмехнулся Сокол, заходя в пыльный архив, где кроме высоких полок с коробками и документами, а также старых диванов и столов ничего не было.

— Ну, так не бросать же их.

Сев рядом, сыщик принялся слушать, что нашли его коллеги, которых он отправил копать в пыльные джунгли полицейского архива.

— Есть две интересной новости, — начал Закрипин, который уже давно не выглядел сонным и раскладывал бумаги на столе, — есть информация, что в какой-то момент, Победову пришли документы на всех членов банды. Вся подноготная, которая была на них в Петрограде.

— У нас она тоже есть, — нахмурился Андрей.

— Не вся, — вступил в игру Агапит, — скорее часть паззла, а то, что пришло бывшему прокурору, могло приблизить нас к аресту Разини.

Сокол задумчиво сложил руки замком. Кое-какие документы у них действительно имелись, но они не позволяли дать ход расследованию, к тому же, именно это стало причиной, по которой они задержались в столице и не смогли выехать в Дальноград.

— Однако, это ещё не все. Самих документов мы не нашли. Получается, что их просто не было.

Сокол покачал пальцем, ему все стало ясно.

— Документы есть. Их с собой забрал Победов, именно нам он их и вез, но не успел.

— Получается?.. — воскликнул Лучинский, осознав, что хотел сказать Сокол.

— Да, мафия перехватила их, после того, как покончили с Победовым.

В архиве наступила тишина. Сыщики поняли, что двигаются по верному пути. У них имелась часть досье на мафию, но и у мафии теперь имелись эти документы. Они могли их уничтожить, но пока не доказано обратное, требовалось их найти.

— А второе?

— Это не касается напрямую нашего расследование, скорее это должно было заинтересовать вас лично сегодня, — ответил Зервас, и достал ещё один документ, — бордель, который вы сегодня арестовали, находился под управлением некого Виктора Рябого.

— Нет, им руководил Ермак Яровский, — поправил сыщика Сокол, — мы сами сегодня убедились в этом, посмотрев на документы.

— Может и так, но вот эти доказательства указывают на Рябого. Кроме имени, в принципе ничего и нет.