время мы смотрели друг на друга и молчали.

«Ты, главное, не влюбись. Влюбиться в меня будет полным провалом», — сказал Закари на берегу реки, когда под бдительным оком наших матушек мы затеяли игру. Я подняла его на смех. И провалилась. Ему стоило поспорить на деньги, сейчас бы выиграл круглую сумму.

— Я просила передать вещи доставщиком, — вымолвила я, словно слыша свой голос со стороны. — С каких пор ты записался в службу доставки академии Деймран?

— А я не привез вещи, — ответил он.

— У меня твоих вещей нет.

— Знаю.

— Тогда ради чего заявился на ночь глядя? — намекнула ему, что у нас больше не было ничего общего и делать ему в моей комнате решительно нечего. — Стало скучно сидеть с подружкой? Захотел сменить локацию?

Особенно в тот момент, когда я уничтожала бабушкин ритуальный кинжал и пыталась подсластить жизнь после завершения нашего фальшивого романа. А то вдруг сделалось очень пресно.

— Впустишь меня? — не реагируя на провокацию, просто попросил Зак.

Я дернула плечом и посторонилась, позволяя ему войти. Он обвел неприбранную комнату долгим взглядом, посмотрел на холодильный ларь в центре и торчащий из-под крышки сломанный клинок от ритуального кинжала.

Внезапно я поняла, что по-прежнему сжимаю в кулаке костяную ручку с вырезанными письменами и быстро сунула ее на полочку возле двери. Полочка не несла никакой хозяйственной нагрузки. Раньше на такие ставили свечки, а мы копили слой пыли. Теперь накопили кусок наследия Варлоков.

— Так что ты хотел, Зак?

— Ты уже успела сказать родителям? — глухо спросил он, не сводя с меня немигающего взгляда.

Промолчав, я отвернулась и тут же заметила на деревянной ширме собственное кружевное бюстье, отброшенное во время сборов. Хорошо, что не надела. Чувствовала бы себя еще гаже.

— Сказала или нет? — требовательно переспросил Торстен.

— Не успела. Доволен?

— Давай поженимся, — внезапно произнес он.

Странно, как я не подавилась на вздохе и уставилась на Закари, словно впервые видела. Он действительно выглядел совершенным незнакомцем. Казалось, высокая фигура излучала черную магию, и в комнате слегка потускнел свет. Или, может, потемнело у меня в глазах.

— Не пойму, Зак, ты напился, что ли? — только и сумела выдавить я, вдруг осознав, что почти не дышу.

— А похоже? — в его голосе прорезались резкие интонации.

— Тогда что ты несешь?

— Делаю тебе предложение, — пояснил он, словно я действительно чего-то не расслышала и недопоняла. — Все по-взрослому, Марта. Мы же взрослые люди, правда?

— Ты сейчас издеваешься?

— Даже не думал.

Возникшая острая пауза, длинная, заполненная невысказанными словами, немыми криками и пристальными взглядами, не могла длиться вечно. Кому-то следовало заговорить первым.

— Эй, Закари… — не отводя глаз, позвала я. — Ты что, в меня влюбился?

— Да, — тихо и серьезно ответил он, и у меня вдруг свело где-то под ложечкой, сжалось сердце и стало тесно в груди. В общем, почти началась паника. — Я вдруг понял, что, похоже, однолюб.

— Однолюб?! — И я все-таки поперхнулась. — У тебя баб было больше, чем галстуков в гардеробе!

— Ты из чего такой вывод сделала? — усмехнулся он.

— Да ты и не скрывался.

— А ты видела только то, что хотела. И, к слову, я не ношу галстуки.

— Рубашек! — огрызнулась я и резко выставила руку: — Так, стоп! Я запуталась: мы про баб, галстуки или рубашки?

— Мы о нас, Марта. Я не влюблялся никогда и ни в кого… Крышу сносит!

Он резко, словно со злостью сжал кулак, расслабил, запустил пятерню в волосы. Закари Торстен нервничал. Впервые на моей памяти.

— И я хочу тебя во всех смыслах, — проговорил он. — Клянусь, ты, как проклятье! Проклятье верности не иначе!

— Не пойму, ты меня оскорбить пытаешься? — совершенно иррационально возмутилась я.

— Я люблю тебя, — как-то просто и пронзительно произнес он.

Никогда со мной не случалось такого, чтобы я не знала, что сказать. Мысли разлетались в разные стороны, как испуганные птицы. Ни одну не ухватить! Ляпнуть гадость — как нечего делать, бросить колкость — легко. Но что сказать, оставшись лицом к лицу с обезоруживающим, пугающим в своей откровенности признанием? Три слова, но они решительно меняли все.

 — Ничего не ответишь, Марта? — тихо спросил Закари и невесело усмехнулся: — Пауза затянулась.

Его взгляд уже потяжелел и в нем появилось незнакомое выражение. Черты лица заострились, между темных бровей пролегла складка. Я открыла рот и закрыла, развела руками и смогла признаться:

— Зак, я в абсолютном ужасе.

— Ясно, — на выдохе пробормотал он и, кажется, собрался свалить в туман со всеми нашими чувствами во внутреннем кармане пальто. А я по-прежнему стояла дура-дурой, пыталась переварить новость, что не одна в огромном замешательстве, и не могла подобрать правильных слов, чтобы тоже вот так, просто и пронзительно, объяснить ураган эмоций, бушующий внутри.

— Ты ведь думаешь так же? — быстро спросила его. — Это ведь странно, скажи?

— Что? — хрипловато и разочаровано спросил он.

— Осознать, что влюбилась в тебя и испугаться.

Казалось, с Закари в один миг схлынуло нечеловеческое напряжение, лицо расслабилось. Он подошел ко мне вплотную, склонился и прошептал:

— Нет, я так не думаю, но давай бояться вместе?

Не могу с уверенностью сказать, кто первым преодолел почти неощутимое расстояние между нашими губами и начал целовать. Язык Закари уже знакомо скользнул внутрь моего рта и начал выделывать замечательные штуки, навылет выбивающие любые мысли.

Я пыталась содрать с Торстена дурацкое пальто, не прерывая поцелуя, но оно словно цеплялось за хозяина. Видимо, пыталось сторожить остатки нравственности! Хотя вся нравственность вышла из комнаты и очень смущенно прикрыла дверь. И, в общем-то, из нас двоих с Закари именно я оказалась самой распутной. Не сумев справиться с пальто (и как он не спарился в комнате?), полезла руками к пуговице на поясе его брюк.

— Подожди, — прошептал Торстен, перехватывая меня за запястья.

Видимо, намек был более чем прозрачный. Он наконец вытряхнулся из верхней одежды, приник губами к моей шее, и по телу разлилась невыносимая нега. Ловкие руки залезли мне под домашнюю блузу, теплые ладони огладили ребра и сладко сжали грудь.

Мягкий свитер, скрывающий красивое тело