– Полезай в повозку, – сказал купец.

Я подхватила узелок и забралась под толстую холстину, которой была накрыта повозка. Внутри лежали одинаковые мешки, плотно набитые овечьей шерстью, из-под одной заплаты вылез изрядный рыжеватый клок.

Господин Пруток сел на облучок, цокнул языком, и лошадь бодро порысила по Широкой. Мина помахала мне ладошкой, а за ней и Данутка. Я помахала им вслед. Жаль, что с гвардейцем не случилось проститься. Может, и к лучшему…

Я вздохнула и стала перебирать в уме истории из книг, которые читала в папашкиной библиотеке.

– Ну, давай рассказывай байку. Только длинную и жалостливую. Про родовое проклятье или там драконью погибель, – неожиданно для меня обозначил свой выбор господин Пруток.

– Знаю одну жалостливую, – сказала я со вздохом, – про Ромилу и Джулиана. Вы её слыхали?

Господин Пруток не слыхал. Я начала заунывное вступление.

– В одной далёкой заморской стране, где царит вечное лето, цветут кипарисы, нарциссы и зреют благовонные травы, жили две знатные семьи Монтегью и Капулеты. Так уж повелось, что враждовали они испокон веку. Уже никто не помнил, с чего началась распря этих достойных семейств, а только никак не могли они примириться. Монтегью жили на правом берегу быстрой реки Дидаже, а Капулеты – на левом. А между двумя дворцами был выстроен ажурный мостик.

Тут я услышала цокот копыт и выглянула из-под полога. Так и есть, нас догонял гвардеец Смеян. Его лошадь трусила в отдалении, и вряд ли он мог бы рассмотреть меня в повозке, не отогни я полог. Наши взгляды встретились. Смеян надменно скривил губы, и я отпрянула внутрь повозки.

– Дальше-то что? – спросил нетерпеливый господин Пруток.

– Говорили жители заморской страны, что когда-то оба достойных семейства строили тот мостик совместно. Они наняли самого лучшего архитектора, поручили ему нарисовать самый воздушный, самый невесомый, но в то же время прочный мост. Уплатили ему немалую цену. А когда пришла пора принимать работу эти два семейства стали ссориться, кому будет принадлежать эта диковина, и как ею пользоваться. До того дошёл их глупый скандал, что юноша из одного семейства столкнул в бурные воды Дидаже юношу второго семейства. И тот утонул, не успев даже вскрикнуть.

– Вот дураки, – хмыкнул господин Пруток, – надо было вот как сделать. Принять работу у архитектора, и установить пошлину за проезд по мосту. Кто на правый берег едет – Монтегью платит, а кому на левый берег потребовалось – Капулетам. И делить тут нечего.

– После той ужасной и нелепой смерти началась вражда у двух благородных семейств. И не проходило и года, чтобы не проливалась кровь, – продолжила я.

– Видно король этих заморских земель был дурак. Или малолетний при регенте, если не мог вражду остановить, – резонно заметил господин Пруток, – добропорядочный правитель не допустит, чтобы знать вела себя, как бродяги с большой дороги. Вот у нас раньше до чего опасно было по трактам ездить? Охрану нанимали. Теперь же орков перебили, а эльфы сами убрели в Заоблачье. Остались одни порядочные: люди, гоблины да шноркели. Вот что значит мудрое руководство его величества Хенрика.

– Увы, в той далёкой стране не было такого рассудительного и всеми уважаемого правителя. Заморское государство раздирали распри. Брат шёл на брата, а вчерашний друг оказывался злейшим врагом. Монегью и Капулеты не только сходились в жестоких схватках. Они ещё и беспрерывно судились, тратили кровно нажитые денежки на алчных судей.

Мы резво трусили по дороге, которая то сужалась, то расширялась. Лесной тракт, истоптанный тысячью копыт лошадей и мулов, людскими босыми и обутыми ногами, был мне плохо знаком. Я попала к Матушке Скрыне не по нему, а по Срединному Торговому. Мне было тут неуютно, хотя Широкая вела в довольно большой торговый центр королевства – Челноки.

Я надеялась, что мы не встретим по пути никого, назойливых сорок и горделивых ворон, на ветках ёлок, но тревожно всматривалась в гущу леса. И цокот подков лошади гвардейца сначала затих, потом и вовсе пропал. Куда он делся? Я оглянулась – за нами никого, лишь только лес и его обычная тишина. Вдалеке послышался странный треск, который, бывает, издаёт при падении дерево, подгнившее у корня.

«Куда подевался Смеян, и почему решил оставить нас? – разочарованно недоумевала я, – ведь поначалу он так уверенно сопровождал повозку, точно ему было дело и до меня и до моей поездки в Солнечные Холмы».

– Дальше-то что было? – окликнул меня возница обернувшись.

Его лицо недовольно скривилось. Надо же, девчонка-пустомеля болтала-болтала, а потом заглохла. Я вздохнула и продолжила, нервно поглядывая по сторонам.

– И вот Ромила поняла, что сердце её принадлежит наследнику Монтегью. Коварная семейка сумела произвести на свет самого прекрасного юношу. Он был высоким, кудрявым блондином. А в его небесно-голубых глазах отражалась доброта и кроткий нрав.

– Не думал я, что бабам нравятся тихони, – захохотал господин Пруток, – хотя тихоня не наставит синяков за плохо пропечённые кнедли.

– Джулиан тоже стал всё чаще выходить на ажурный мостик, чтобы издалека увидеть изящную фигурку Ромилы в белом платье. Сердце юного Монтегью неукротимо трепетало при упоминании фамилии Капулетов, и виной тому была не вековая ненависть к соседям, а зарождающаяся страсть к Ромиле, младшей дочери проклятого семейства.

– Тпру, травяной мешок, – гаркнул господин Пруток, натягивая поводья, – глаза повылезли, коли не видишь, что впереди дерево упало.

Я высунула из повозки голову и увидела, что путь нам действительно преградил толстенный ствол поваленной сосны. Её разлапистые ветки беспокойно махали, точно сосна упала недавно. Не треск ли этого ствола услышала я десяток минут назад?

Над головой господина Прутка с оглушительным карканьем пронеслась крупная ворона Не раздумывая, я спрыгнула с повозки и дёрнула в кусты. Оттуда мне прекрасно было видно, что из-за поваленной сосны навстречу повозке полезли люди и гоблины. Они даже не закрывали своих лиц. Кровожадные рожи разбойников были мне не знакомы. Пожалуй, только один походил на Жирко. Сжимая в руках кривые ножи, хохоча и перешучиваясь, они приближались к господину Прутку, окружая его со всех сторон.

– Что в мешках везёшь?

– Распрягай лошадёнку!

– Где девка твоя?

Я увидела, что Жирко беспокойно оглядывается по сторонам и поняла, что совсем скоро он найдёт меня. Я пулей бросилась в лесную чащу, прекрасно понимая, что ничем не смогу помочь господину Прутку. Где-то далеко тоненько заржала кобыла, и я побежала на её голос. «Ноженьки мои резвые, не подведите. Угоню-ка я себе лошадку разбойника!», – мелькнуло в моей голове. Сзади слышался треск сучьев, кто-то явно бросился за мной в погоню. Я оглянулась, но не увидела никого, преследователь не дышал