скидывая вещи обратно в рюкзак. — Бежим!

Они помчались по коридору, потом по лестнице в подвал. Снова по коридору. Сюда! Только бы не опоздать...

Они влетели в бильярдную комнату.

В углу, сжавшись в комочек, сидела Марго. Над ней стоял Толик, а в двух шагах от него, стряхивая обломки кия, поднимался Подольский. Уродливая тварь слилась с ним, и теперь казалось, будто человек натянул мерзкий костюм для Хэллоуина: вместо лица бугристая маска с затянутыми бельмами глазами и огромной зубастой пастью, чёрные шевелящиеся пятна коже, кривые крылья за спиной. Когтистая лапа нашарила и схватила валяющийся рядом черно-красный топор — видимо, Подольский чуть раньше сдёрнул его с противопожарного стенда.

Бьёрн бросил рюкзак на пол, свистнул, и тварь обернулась к нему. Наставник запустил ножом в существо, метя повыше головы Подольского. Инсания увернулась, дёрнула крыльями и завизжала так, что у Руслана тут же заложило уши. Толик вздрогнул, но устоял, Марго задрожала и, кажется, заплакала.

— Знаки! — крикнул Бьёрн, когда тварь прыгнула на него.

Руслан развернулся к ближайшей стене и принялся торопливо чертить базовые защитные знаки. Самые простые. Б — для Бьёрна, М — для Марго, Т — для Толика, Р — для себя. Ещё. Ещё. И ещё.

На стене, на полу, на спинке подвернувшегося стула.

Позади него Бьёрн дрался с монстром: что-то громыхало, раскалывалось, гремело.

Руслан чертил как сумасшедший, пока мел не раскрошился. Потом вытряхнул ещё кусочек — и снова принялся рисовать знаки.

За спиной послышался многоголосый шёпот. Голоса перебивали друг друга, нарастали, ввинчивались в уши, в мозг, в тело. Голову сдавило так, что Руслану показалось: сейчас череп лопнет. Он застонал и сжал виски руками.

Нет, надо чертить!

Бормотание сложилось в отчётливые слова: “Не сможешь!”, “Уходи”, “Страшно”, “Ты один”, “Хватит”, “Будет больно”. Слова начали множиться, появляться на стене перед Русланом поверх знаков, всплывать в воздухе, расти и опутывать его. “Не надо!” обвилось вокруг руки. “Уходи” бросилось под ноги. “Страшно” трещинами расползлось во всю стену. Остальные, хлопая буквами, ринулись ему в лицо.

Он вскинул руки, прикрывая лицо. Браслет на левой руке обжёг запястье и разлетелся мелкими кусочками по полу. Стало легче. Руслан встряхнулся. Подарок от родителей — как жалко!

На лице какая-то сырость: под носом, вокруг рта. А ещё возле уха. Он поднял руку — кровь.

С трудом встряхнулся, огляделся по сторонам.

Бьёрн повалил инсанию на бильярдный стол, и та неистово дёргалась, пытаясь вывернуться. Лицо у Бьёрна в крови, но не похоже, что ему больно. Скорее наставник зол.

— Знаки! — рявкнул он.

Руслан нашарил упавший кусок мела и снова начал выводить защитные символы.

Краем глаза он заметил, что инсания вдруг обмякла, и комната тут же наполнилась шёпотом и бормотанием.

— Хороший мальчик. Слушайся. Хороший мальчик. Служи. Подчинись. Знай своё место.

Руслан успел удивиться смене репертуара, но понял, что это не к нему. Толик застыл на месте: взгляд пустой, из уха тянется струйка крови.

— Сюда. Сюда. Хороший мальчик. Ко мне. Помогай. Служи. Хороший мальчик.

Если этот парень вмешается — плохо дело. Что же делать? Рисовать дальше? Или попытаться помешать Анатолию.

— Сюда. Помогай. Хороший мальчик! Служи! Ко мне!

Руслан посмотрел на Толика. Тот медленно, через силу, повернул голову и посмотрел на Марго. Та плакала, глядя на отца.

Толик, чеканя шаг, пошёл к Подольскому и Бьёрну.

— Молодец. Хороший мальчик. Ко мне. Молодец!

— Простите, Виктор Семёнович, — сказал он, подойдя, ухватил хозяина за руки и прижимал к столу.

Инсания завизжала на грани ультразвука.

— Держи крепко, — велел Бьёрн.

Закрыл глаза, припечатал ладонь к груди Подольского и начал что-то говорить на незнакомом Руслану гортанном языке.

Инсания раскинула крылья — во все стороны полетели буквы и обрывки слов. Но Бьёрн и Толик стояли как горы. До Марго буквы не долетали — её надёжно прикрывала широкая спина Толика. Руслан, стиснув зубы, продолжал чертить знаки.

Бьёрн, продолжая говорить, отошёл от стола, нашёл рюкзак и вынул спицы. По одной вонзил в крылья, не переставая читать неведомое Руслану заклинание. Потом вынул колья и фляжку, положил её на грудь Подольского. Размахнулся колом и ударил плашмя по фляжке.

Вспыхнуло белым — и бесконечная тишина поглотила комнату. Руслан потерял возможность видеть, слышать, говорить, чувствовать своё тело.

А потом из тишины вышел довольно усмехающийся Бьёрн и сказал:

— Сделали!

...Подольский, заботливо уложенный на диван, очнулся примерно через час.

За это время Марго успела выплакаться, умыться и снова накраситься. Толик с чувством выругался, пока девушка ходила приводить себя в порядок, и спросил, что это было. Не у Бьёрна с Русланом, нет. Скорее у Вселенной.

Видящие стёрли кровь, собрали спицы, колья, зачистили знаки. Наставник проверил всех присутствующих на предмет остатков инсании — всё чисто.

— Ох, неужели упился так с непривычки, а? — Подольский оглядел разгромленную бильярдную. — Да-а-а, “белочка” пришла... вот ведь...

Его взгляд упал на испуганную Марго, и он попытался вскочить:

— Доча, ты как? Я тебя не обидел?

Она помотала головой и спряталась за Толика.

Подольский беспомощно покачал головой и посмотрел на Бьёрна с Русланом:

— Вы уж простите, ребята. Сам не знаю, что на меня нашло! Зачем-то вас сюда притащил. Да ещё и напугал. Ох, старею, видимо...

Марго подскочила к отцу, обняла его и в который раз за вечер заплакала, бормоча “папа, папа”. Он нежно обнял дочку и прижал к груди.

Бьёрн повернулся к Толику и спросил:

— Отвезёшь нас в город?

— Если Виктор Семёнович не возражает.

— Не возражаю. Счас только кое-что уладим. Доча, милая, погоди-ка.

Подольский встал, пошатнулся. Толик тут же подхватил его под руку.

— Ох, точно, старость. Езжайте, ребята, а мне тут доча расскажет, каких дров я наломал. Компенсацию я вам выплачу. Не спорьте даже. Нет и нет. Ваше время потратил, так хоть деньгами верну.

Они попрощались с Подольским, и Толик повёл их на улицу, к машинам.

У гаража их догнала Марго.

— Бьёрн, ты прости, но я, наверное, больше к вам не приеду...

— Никаких проблем, Марго. Будь счастлива.

— Буду, — она улыбнулась и посмотрела на Толика, выводящего “мерседес” из гаража.

Ритуал

к30 января

Перед Бьёрном сидел парень-гот, которого Руслан точно видел на