Как это часто бывает, Шекспира и здесь не все понимают правильно. Взгляд цепляется за слово «имущество», и этого бывает достаточно, чтобы вызвать негодование и дальше уже не анализировать. Между тем Петруччо в этой речи ничего не говорит о том, что он имеет право своей жене, как своему имуществу, сделать что-то плохое. Речь идет о том, что он вправе защищать ее, как любое свое имущество, от посягательств со стороны. Теперь он несет за нее ответственность, он ее опекает, и любое посягательство на нее — это вызов именно ему. В данном случае он ловко это использует, чтобы пресечь возражения самой Катарины, но показательно, на какие собственные права он упирает.

Да, дело именно так и обстояло. Муж был хозяином жены, но не ее владельцем, она обязана была подчиняться ему, но не как вещь или рабыня. И хотя ее положение было подчиненным, прав и обязанностей у них обоих было фактически поровну.

Думаю, понятнее будет, если провести аналогию между положением средневековой женщины и положением современного ребенка. Точнее, не совсем современного — сейчас детей стало принято опекать как «растение мимоза в Ботаническом саду» (как писал когда-то Сергей Михалков об очень опекаемых детях), — а ребенка второй половины XX века.

Представьте себе обычные отношения отцов и детей. Ребенок обязан подчиняться родителям — те имеют право ограничивать его свободу, могут давать ему деньги или не давать, сами решают, что ему надевать, чем питаться, куда ходить, покупают ему тоже то, что сами считают нужным. Родители выбирают круг общения своего ребенка, принимают за него решение, чем ему заниматься — музыкой или футболом, решают, в какой вере его воспитывать. За проступки родители наказывают ребенка по своему разумению — кто-то ставит в угол, кто-то лишает сладкого, кто-то читает нотацию, кто-то не пускает в кино, а кто-то и порет ремнем.

В то же время родители несут за ребенка полную ответственность, содержат его, воспитывают, следят за его здоровьем, платят за него штрафы в случае какого-то нарушения общественного порядка. Если с ребенком что-то не так, именно родители подвергаются общественному осуждению, а в особых случаях могут быть лишены родительских прав и даже привлечены к административной или уголовной ответственности.

Ребенок может бунтовать или договариваться с родителями, он может убежать из дома (но его поймают и в большинстве случаев вернут родителям), он может добиваться своего просьбами, лаской, скандалами и прочим эмоциональным давлением. И тут, по сути, все зависит исключительно от личных качеств людей. Кому-то повезло с умными, добрыми и справедливыми родителями, а из кого-то «дурь» выбивают ремнем. И никакой закон не защитит ребенка, если родители из идейных соображений кормят его одной травой или, наоборот, перекармливают его до третьей стадии ожирения, и он к совершеннолетию получает целый букет заболеваний.

А теперь замените в этой системе ребенка на женщину, а родителей на мужчину (отца, а потом мужа), и вы примерно поймете, каким было юридическое положение средневековой женщины. Принципиальное отличие только одно — достигнув совершеннолетия, ребенок имеет право уйти в «свободное плавание», а у средневековых женщин такая возможность была далеко не всегда. В основном они могли полностью освободиться от зависимости только в трех случаях — овдовев, приняв обет безбрачия или официально разъехавшись.