— Мамочка, мне страшно, — прильнула ко мне Виттория, опасаясь той возможной угрозы, которая исходила от мужчин.

— Успокойся, милая, — я ответила твердо дочке. — Нам нужен тот человек, что стоит за стойкой, другие не должны привлекать твое внимание.

Да! То, что я стала мысленно называть Витторию дочкой, установило между нами невидимую связь.

Я каким-то шестым чувством стала ощущать настроение Виттории и чувствовать ее тревоги и страхи. А если ей страшно, то это означало только одно: я боялась не меньше ее…

Поэтому в первую очередь я старалась обуздать свои чувства и те страсти, что загоняли меня в угол.

— Какими судьбами, леди? — проговорил с ухмылкой этот человек.

— Мы бы хотели у вас снять комнату, — я подошла к барной стойке ближе, открыла сумку и положила бумагу с печатью.

Мужчина как-то недобро взглянул на меня, а затем жестко отрезал:

— Мест нет!

— Но, — я обернулась и окинула взглядом присутствующих в зале, — судя по всему, у вас нет постояльцев, комнаты пустуют.

— Ты оглохла? — уже недружелюбно прорычал владелец таверны. — Проваливай… пока есть возможность.

Мужчины за столиками оскалились в жутких ухмылках, а мне стало настолько страшно, что я решила все-таки не испытывать судьбу.

— И бумажки свои забери, — уже злобно бросил он. — Они не заплатили мне ни за одного такого постояльца. Я не намерен заниматься благотворительностью в честь зазнавшихся прохиндеев Плайесвана. Они задушили меня налогами. Так что проваливай!

Я забрала временное свидетельство, положила его обратно в сумку. Взяла за руку Витторию и покинула это ущербное заведение.

Мне казалось, что люди, очутившиеся в беде, могли бы и рассчитывать на помощь местных жителей, но, видимо, их сердца давно уже ожесточились, и проверять, насколько это действительно было так, совершенно не стоило.

— Что же будет с нами? — девочка, тихо всхлипнув, вытерла сиротливую слезинку со своей маленькой щечки. — Я думала, папа быстро найдется, а сейчас… не уверена.

Конечно, откуда крохе было знать, что мир взрослых диктует свои правила и что не каждый готов проникнуться проблемами знакомых, а чужие и подавно для них не существовали…

Стоя у дверей таверны, я еще не решила, как действовать, и, пока размышляла над этим, возле нас остановился черный экипаж.

— Леди Беллор, — учтиво поприветствовал меня, вновь высунувшись в окно экипажа Гейлор Брейкс. — Почему вы стоите до сих пор здесь?

— В этом заведении для нас не нашлось свободных мест, — выдохнув с тоской, проговорила я, почувствовав определенную усталость в теле.

— Не самый лучший выбор для ночлега, — заметил Глава.

— Как я понимаю, в Плайесване это единственное место для приезжих?!

— Верно, и скорее для мужчин, чем для женщин с детьми.

Я пожала на это лишь плечами, потому что было совсем непонятно, на что изначально могли рассчитывать городские власти, устанавливая подобные законы в своем городе.

—  Мы лишь хотели что-нибудь поесть и немного отдохнуть. День выдался суматошным. Но, по правде, я немного растеряна, как дальше действовать.

На это мужчина снова кивнул в знак подтверждения моих слов.

— Если вы хорошо относитесь к пожилым леди, то я бы мог поспособствовать вашему вопросу с жильем, — и Гейлор открыл дверцу экипажа, предлагая свои услуги и помощь.

Чем руководствовался этот государственный служащий, мне, по правде говоря, было все равно, поэтому я, поблагодарив этого человека за участие, дала свое согласие.

Тогда Гейлор Брейкс вышел из экипажа и помог сначала Виттории забраться внутрь, а затем мне, склонившись, протянул руку…

***

Мы остановились у милого дома. Я бы даже сказала — очень милого дома, явно выделяющегося на фоне общей серости всего Плайесвана.

Два этажа, крыша из ярко-рыжей кровли, стены из красного кирпича, большие светлые окна и свой уютный участок, на клумбе которого росла вьющаяся пассифлора (с лепестками красного, фиолетового и белого цвета), по словам Виттории.

Гейлор Брейкс вышел первым, любезно выставив свою руку в перчатке для дочки и меня.

И когда мы уже стояли у калитки, откашлявшись в кулак, мужчина проговорил:

— Представлять вас буду я.

— Конечно, — я подтвердила его ведущую роль в предстоящей беседе.

Мне показалось, что мужчина был немного взволнован, но причин для этого я не видела, по крайней мере сейчас.

— Мамочка, домик очень красивый, и цветочки…

— Согласна, — я кивнула.

Мистер Брейкс толкнул калитку и, отстранившись, пропустил нас вперед. Когда мы подошли к ступенькам небольшого крыльца, Гейлор тростью преградил нам дорогу.

— У меня будет к вам одна просьба.

— Какая же? — я немного напряглась, так как на сегодня по горло уже была сыта всем тем, что так неожиданно свалилось на мою бедную голову.

— Что бы я ни сказал, просто улыбайтесь.

— Вы не считаете… — я стала в пальцах скручивать нервно ремни своего ридикюля. — Что эта просьба звучит весьма странно из уст Главы пропускного пункта? Нам предстоит совершить нечто запрещенное? Тогда я прошу, поберегите нервы мои и дочери, мы слишком устали и…

— Все не так, леди Беллор, — наклонил голову набок мистер Брейкс, — но не буду лукавить, плату все-таки за проживание в этом доме придется внести вам.

— Позвольте… но, как вам известно, у нас нет денег. Да и того временного свидетельства совершенно недостаточно для оплаты проживания в других местах, — горько усмехнулась я.

— Я знаю, но вы немного усложняете, — хмыкнул мужчина.

В этот момент звякнул колокольчик на входной двери, и на улице показалась голова милейшей старушки.

Я удивленно посмотрела на женщину и невольно улыбнулась. На Витторию женщина произвела такое же приятное впечатление, потому что девочка, посмотрев на мистера Брейкса, тут же поинтересовалась:

— Кто эта леди?

— Милый Гейли, — восторженно проговорила старушка, потряхивая своими мелкими кудрями в прическе, выглядывающими из-под соломенной шляпки. — Ну что же ты держишь наших гостей у порога? Я тебя