Томаш с достоинством швырнул в траву оба «калаша», я добавил свой. Сверху звякнул автомат Ромуальдыча. Витёк очень не хотел расставаться с убойной игрушкой, однако пришлось разоружиться и ему.

Расслабленной походкой приблизился офицер — длинный как жердь, с лицом, посеченным шрамами, — и небрежно отдал честь.

— Поручик Вихура! Кто есть пан Машеров?

Петр Миронович вышел из строя, с подозрением взглядывая на поручика.

— Добже! — хищно оскалился тот. — Кто есть ваши товажеш… товарищи?

— Это — ученые, — генсек неловко повел рукой в мою сторону — Вайткус и Корнеев с Кивриным кучковались у меня за спиной. — А это, — он всем корпусом развернулся к Чеснокову и Платеку, — мои люди, водитель и переводчик.

Томаш, получив новое «назначение», удержал на лице бесстрастную мину.

— Добже! — Вихура махнул рукой на катер. — Пшеходичь… Проходим на палубу!

Десятью минутами позже за кормой белого кораблика, слегка покоцанного пулями, вспух бурун. Островок с тевтонскими руинами, измаранными в крови бойцов Малютки Гжеся, отдалялся во времени и пространстве, над озерным краем распахивалось лазурное небо, а вот опаска всё никак не пропадала, не замещалась тихой радостью.

Я покосился на Вайткуса. Ромуальдыч перехватил мой взгляд, нахмурился и покачал головой — он тоже уловил фальшь.

И мне стало чуток полегче.

Там же, позже

Отряд Рахимова высадили у Сейны, а еще четыре вертолета группы «А» кружили над Августовской пущей — следы похищенных вели к заповедным дебрям. Вычислить банду Малютки Гжеся оказалось самым простым, а вот разыскать их в краю озер, болот и лесов… Та еще задачка.

Помогли умники из Голицыно-2. На снимках со спутника они разглядели тот самый «Ми-8», садившийся на крохотный островок, отмеченный разве что руинами тевтонской крепости.

Переброска по воздуху отпадала, слишком шумно, а спецназ должен появляться незамеченным, иначе сомнут числом. Приданный отряду Дудусь Колицкий, вдумчивый здоровяк из польской СБ, раздобыл три «каюка» — рыбацкие лодки с мотором, и прозвучала команда: «Выдвигаемся!»

Моторок на здешних водах — масса, к ним привыкли и не замечают. Мало ли кому вздумалось рыбку потягать? Тем более, на выходных…

В узком проливе между озер каюки заглушили движки, качаясь в дрейфе. Вода в борт толкалась черно-зеленая, с ошметками ряски.

— Иван Второй и ты, Дудусь, на разведку, — распорядился Рустам. — Малым ходом. В контакт не вступать, даже если пошлют далеко.

— Понял, — серьезно кивнул «царевич».

— Давай… На связи.

Моторка негромко зарокотала, острым носом раздвигая тростники. Шум быстро стих, мешаясь с шелестом камышей и птичьим распевом, а десятью минутами позже пискнула рация.

— Третий — Первому. Ждем. Можно полным ходом.

— Принято, — буркнул Рахимов, морщась.

Видать, никого. Опоздали, упустили…

Действительность удивила бывалого спецназовца. Весь остров был завален трупами. Причем, вместе с боевиками, лежащими вповалку, попадались рядовые ЗОМО.

— Так не бывает! — выпалил обычно сдержанный Дудусь, энергично помогая языку руками. — Трупаки свежие, бой случился часа три назад. Если на группу Малютки вышел отряд ЗОМО, то почему не забрали убитых товарищей? А документы их где? Зато — вот! — он протянул большой картонный ящик из-под макарон. — Паспорта Машерова, Гарина, Киврина… и еще кого-то из захваченных. Они были здесь!

— Та-ак… — подобрался Умар, зорко вглядываясь в следы недавней заварушки. — А этот… Малютка?

— Убит. Правда, как-то странно — ему печенку, будто кайлом пробило. И Рулевский тут…

— Яхши, — кивнул Рустам. — Вызывай местного коменданта ЗОМО! Если они сняли наших — отлично. Но… — он задумчиво покусал губу. — Меня терзают смутные сомненья… Вань, видел последние серии «Рожденной революцией»?

— А-а… — затянул Иван Первый. — «Оборотни»?

— Да! — с силой выдохнул Рахимов. — Ну, не настоящие это «зомовцы», нутром чую! Значит, что?..

— Будем искать! — хищно оскалился Юсупов.

Тот же день, позже

Варшава, улица Маршалковская

Елена фон Ливен прошлась немного, копируя упругую походку пани Зарембской, и обернулась. Она никогда раньше не бывала в Варшаве, но главная улица польской столицы казалась ей удивительно знакомой, виденной то ли в Берлине, то ли в Москве. А вон и сталинская высотка маячит в перспективе — Дворец культуры и науки!

Да и прохожие ничем особым не отличались от нарядных толп, гуляющих по Карл-Либкнехт-штрассе или вдоль Пешков-стрит, как «центровая» молодежь обозвала улицу Горького.

Поправляя кончиками пальцев модный «сэссун», фон Ливен направилась к явочной квартире. Можно было говорить даже о явочном подъезде — люди Леха Валенсы, профсоюзного радикала, а заодно и агента Службы безопасности (оперативный псевдоним «Болек»), занимали всю жилплощадь.

Елена поднялась на третий этаж, к Юзефу Шавелло. Оригинальный был человек. В Америке профбоссы давно спелись с мафиози, вот и Шавелло играл в Польше этакого дона — совал взятки, кому надо, устраивал «силовые акции» — избиения неугодных или чего похуже, да и рэкетом не гнушался.

Великий комбинатор, Юзек по локоть запускал руки в кассы взаимопомощи; злотых он нагреб миллионы, но разве жадность знает меру?

Накачанному Польдеку фон Ливен кивнула с холодной надменностью записной стервы, хотя в душе и затеплилась радость — охранника она узнала влёт. Да-а, выжали Зарембскую изрядно. Полячка выболтала под гипнозом мельчайшие детали, а портреты действующих лиц хоть на выставке вешай — не фотороботы, а шедевры графики.

Вот и «нехорошая квартира» узнаваема — двери настежь, сизая пелена табачного дыма стелется под потолком, из комнат накатывают громкие голоса и перекрестный стрекот пишущих машинок — Эльжбета с Ольгицей обмолачивают протоколы.

Елена храбро зацокала по немытому полу прихожей. Да и чего бояться? Польский она знает, хоть и говорит с акцентом. Так ведь и у Зарембской выговор не идеальный — родилась и выросла в Лондоне. Папочка ее служил в Армии Крайовой — охотился на бежавших в леса пленных красноармейцев, а заодно истреблял партизан и евреев…

Из гостиной, отдуваясь и щелкая подтяжками, вынырнул Шавелло, огромный розовый кабан.

— О, пани Ирена! — зажурчал он, медоточиво улыбаясь. — Вы здесь! А то слух прошел, будто бы… Ну, вы понимаете!

— Привет, Юзек, — полные губы фон Ливен скривились в брюзгливой гримаске. — Я, как Ленин, живее всех живых! Ты мне лучше скажи, какая сволочь додумалась похищать Машерова? Я еле прорвалась через границу! Полдня плюхала по болоту в холодной грязи!

— Это всё Гвязда! — пылко поклялся Юзеф.

— Анджей? — бровки Елены недоверчиво вскинулись. — Этот болтунишка?

— Так не сам же! — хихикнул «дон Юзек». — Он Малютку Гжеся послал! — Шавелло оглянулся на гостиную, откуда валил сигаретный дым, и увлек «пани Ирену» в кабинет. Плотно прикрыл за собой дверь, и заговорил вполголоса: — Буквально пять минут назад звонили. Вся группа Гжегожа уничтожена! Полностью!

Фон Ливен изобразила вздрогнувшую панночку.

— Спецназ КГБ?

— В том-то и дело, что нет! Нам перебежали дорогу! Францишека Вихуру помнишь?

— Это… — задумалась Елена, вспоминая. — Который из ЗОМО переметнулся?

— Он! — кивнул Юзеф, как клюнул. — Франек всю свою группу