— План им прямо сейчас готовый подавай, — говорил директор по сертификации.

— Обойдутся, — генеральный.

— Надо обсудить для них цену, а то они туда и разработку плана включат, — руководитель проекта.

— А нужна отдельная подробная техническая спецификация по каждой системе? — спрашивал директор по сертификации, и тут Ира переводила, потому что он спрашивал, глядя на неё.

Немцы, терпеливо ждущие окончания внутреннего обсуждения, ответили, что нет, не нужна спецификация, а нужен план испытаний, и замерли в ожидании окончательного вердикта на свой вопрос. Но троица не слушала перевод и продолжала обсуждать теперь уже рынки сбыта.

— А у нас в практике отечественной приёмки ещё есть предварительные испытания, — несколько нерешительно сообщил директор по сертификации, снова глядя на Иру.

Ира, не дождавшись продолжения этой мысли, перевела. Немцы, растерянно переглянувшись, стали объяснять теперь про предварительные испытания, затравленно посматривая на гендиректора, который, казалось, совсем уже утратил к ним интерес.

«Кажется, я понимаю, почему все наши переговоры так долго ведутся», — подумала Ира, с трудом сохраняя солидно-сосредоточенную физиономию, напяленную поверх отчаянной зевоты.

Совещание закончилось ровно к обеду. Вовсе не потому, что участники захотели есть — как показалось Ире, эти трое вообще не нуждались в питании. Просто у них начиналось следующее совещание, и они, потряся по очереди немцам руки, удалились в другую переговорную, а Иру отпустили.

По дороге в столовую она всё ещё предпринимала столь же отчаянные, сколь и безуспешные попытки выстроить у себя в голове хоть какую-нибудь схему, которую можно было бы подогнать под сегодняшние переговоры и которая могла бы послужить хоть сколько-нибудь твёрдой почвой для составления протокола совещания. Потерпела поражение и решила оставить это на волю послеобеденного вдохновения. Пройдёт ещё, вероятно, немало времени, прежде чем Ира сумеет постигнуть, каким образом ведутся дела в этом огромном котле, где варятся жмыхи всех бизнесов огромного государства, а пока она только молча и покорно протоколирует совещания сильных этого котла.

За обедом обсуждали всякий вздор. Ира была одна в своём собственном отделе — не считая гендиректора; работу обсуждать ей было не с кем, да и ни к чему это за едой, как справедливо замечал профессор Преображенский. А обсуждать театры, парусные гонки, горные походы и музыку её собеседникам не хотелось. Поэтому сначала долго обсуждали, кто как провёл выходные — большинство сообщило с небрежным высокомерием, что отдохнуть им ни черта не удалось, поскольку все выходные провели на даче. Обсуждали пробки. Потом — цены на сыр. Ире хотелось скорей закончить обедать и вернуться в приёмную, где гендиректор матерно разъяснял руководителям проектов, как следует вести себя с пронырливыми иностранными дельцами. Из этого, по крайней мере, можно было вынести для себя определённые выводы, касающиеся устройства загадочного мира сильных.

Потом из кабинета гендиректора со скорбными и озабоченными лицами вышли начальники направлений, а шеф, хлопнув дверью, уединился со своим замом. Ира углубилась в работу, но через пять минут дверь опять распахнулась со стуком, и зам вылетел в приёмную, досылая в дверной проём окончание фразы, содержащее в себе ярко выраженную экспрессивную окраску. Ира вздрогнула. Гендиректор тут же возник на пороге, метнул взгляд вслед удаляющемуся заму, потом спокойно посмотрел на Иру и коротко буркнул:

— Презентацию распечатай мне последнюю. Прямо сейчас.

Через десять минут он уехал в управляющую компанию, и тогда вокруг Иры началось. Прибегал зам генерального с финансистом и главным бухгалтером. Они говорили в соседнем кабинете, на первый взгляд не ругаясь, но с какого-то момента Ира начала слышать каждое слово. Она поняла, что атака велась на руководителя проекта, который готовил к подписанию инвестиционный договор. Суть недовольства финансиста и главного бухгалтера заключалась в том, что договор подробно объяснял, каким образом компания должна внести оплату, но почти никак не описывал, что она за это получит. Финансист кричал, что это инвестиции в выгребную яму, а главный бухгалтер клялась, что её за это посадят. Ответ руководителя проекта Ира тоже слышала. Он говорил, что проект договора пришёл от корпоративного юриста, а условия в нём ставил лично гендиректор. Пройдя по цепочке доводов с каждой стороны около пяти раз, они снова вернулись к отсутствующему гендиректору и бесплодно разошлись.

После этого Ира попробовала сунуться к главбуху за подписанием актов, которые срочно требовал генеральный, но главбух, пребывающая в надломленном душевном состоянии после прошедшей драмы, объяснила Ире в трёх словах, что у неё масса работы и совершенно нет времени подписывать акты генерального, который не в состоянии добросовестно и не подставляя подчинённых составить условия важного договора.

Больше ничего не происходило до вечера. Одни бумаги. Они, словно промокашки, высосали из Иры под конец рабочего дня все жизненные соки, и в стоячую духоту московской улицы она вышла, ощущая вокруг себя какой-то сероватый покачивающийся туман.

По дороге Ире случайно встретились трое инженеров, тоже шедших к метро. На автомате она завязала с ними разговор — Ира даже не помнила, на какую тему, что-то там про Париж. Как только она сказала про Париж, один из инженеров вдруг сразу всполошился.

— А ты где была в Париже? — оттеснив в сторону своих менее инициативных коллег, живо поинтересовался он. — Если ты была чуть к югу от Эйфелевой башни, то должна была видеть остров Сен-Жермен, вытянувшийся вдоль Сены…

— Я не была к югу от Эйфелевой башни, я была на востоке, на северном берегу, — отрезала Ира.

— Нет на северном берегу ничего интересного, кроме Лувра, — досадливо сообщил инженер. — А вот чуть к югу, насколько мне помнится, есть небольшой самобытный квартальчик с испанской национальной кухней… Чуть дальше заведения «Шекспир и компания», которое фигурировало в фильме «Полночь в Париже». Но если ты ещё раз там будешь, непременно посети остров Сен-Жермен…

«Ну, нет, этого ещё недоставало! — возмущённо подумала Ира, искоса глянув на тарахтящего коллегу. — И почему, интересно, каждый человек в Москве так и рвётся найти что-то, что можно было бы мне разъяснить и указать?..» Она оглянулась на двоих других спутников, но они со знанием дела поотстали, безжалостно оставив её на расправу знатоку Парижа.

В метро ей удалось ускользнуть в другой вагон вместе с инженером-прочнистом. Там она выяснила, что парижский эксперт был ведущим инженером отдела компоновки. Его звали Павел, но коллеги называли его Доцент — говорили, что эта кличка пришла вместе с ним с его предыдущей работы, где он был увешан лаврами порядочного маргинала.

Это удивительно, подумала Ира, как много в