сказали, что я действовала не совсем верно в той ситуации.

- У вас есть непосредственный начальник станции скорой помощи, он сможет вам объяснить, что пошло не так.

- Хорошо, – только и смогла сказать я, продолжая стоять как приклеенная к полу.

- Вы можете идти. Я вас больше не задерживаю, – сказал он и вновь склонился над бумагами.

- Лер, – меня потрясли за плечо, но я упрямо скинула руку. – Лерка… На пару опоздаешь. Вставай. – Я проворчала в ответ, но внутреннее сопротивление преодолела и все-таки поднялась с постели.

На первую пару я шла как на эшафот, учитывая, что последние годы я летела на пару к Шевцову как на праздник.

У кабинета еще толпился народ, но Роман Юрьевич предусмотрительно оставил дверь открытой.

- А чего за столпотворение? – спросила я у старосты.

- Шевцов заставил всех вспоминать первый курс. Заставил всех вспоминать латынь, – вздохнул долговязый Вадик. – Запускает тех, кто вспомнит хоть одно словосочетание, связанное с медициной.

- Ого. Серьезно, – сказала я. – Дай я попробую. – Я протиснулась вперед и кашлянула привлекая внимание сидевшего за столом Шевцова. Мне он ничего не сказал, лишь кивнул, чтобы я начинала.

- Diagnosis bona – curatio bona (хороший диагноз – хорошее лечение), – отрапортовала я, занося ногу, чтобы переступить порог.

- Это уже было, Валерия. Мое условие – никаких повторений, – отрезал он и вновь уткнулся в бумаги, а у меня засосало под ложечкой.

- Hic locus est, ubi mors gaudet succurrere vitae (здесь место, где смерть помогает жизни), – повторила я попытку. Он на некоторое время задумался.

- Такого не было. Проходите.

Я вошла в кабинет, проходя мимо учительского стола. Села за первую парту и посмотрела на личного тирана. Который, собственно, на меня не обращал никакого внимания.

- Господа студенты, напоминаю, что те, кто не справится с заданием до начала пары, рискуют остаться за дверью, – сообщил он, не отрываясь от бумаг.

Студенты за дверью зашушукались. Все знали, что неявку на пару к Шевцову смело можно рассматривать, как недопуск к экзамену.

Посыпались различные варианты, начиная от Homo sapiens (человек разумный), заканчивая Hygiena – amica valetudinis (гигиена - подруга здоровья), но в итоге вся наша группа оказалась в аудитории, прикрыв за собой дверь.

- Ну что же, господа студенты. Ignorantia non est argumentum (незнание не довод). В целом ваши познания оставляют желать лучшего, а ведь латынь – основа основ. Будем повторять? – спросил он у аудитории. В ответ раздался недовольный гул. – Шестой курс, а знаний по основам у вас не хватает. – Студенты замолчали. – Абросимов, Барсуков, Серин и Рогова, – перечислил он фамилии, – с вас по еще одному афоризму на латыни, а то ваши Homo sapiens, Dosis maxima (наибольшая доза), De facto (фактически), Anamnesis vitae (сведения о жизни), Alter ego (второе я) и кто сказал Alma mater (мать-кормилица)? – задал он вопрос. С задних рядов нерешительно поднялась рука старосты. – Курам на смех. Пока мы ждем ваших предложений, мы с остальной группой вернемся к прошлой теме занятий – Полевая хирургия. Что это такое и с чем ее едят. – Записал он на доске и начался опрос. Как ни странно, но меня он не спрашивал  в принципе. Когда прогон был закончен, он вновь обратился к нашим «отличившимся».

- Ну что? Вспомнили хоть что-нибудь? Семенов, покажи пример своим подопечным. Не зря же ты числишься старостой?

- Ars longa, vita brevis (искусство долговечно – жизнь коротка), – с вопросительными нотками сказал Пашка.

- Засчитано. Рогова?

- Casus extraordinarius (необычный случай), – ответила Анечка Рогова, пухленькая хохотушка, душа компании и просто замечательный человечек.

- Со скрипом, но принимаю. Дальше, Барсуков…

И так далее, пока не дошел до последнего, Ваньки Абросимова.

- А ты чем нас удивишь? – спросил он у побледневшего студента.

- Aliis inserviendo consumor (служа другим, сгораю сам) – заикаясь, но все-таки смог произнести Ванька.

- Хороший афоризм выбрал, кстати. Но еще раз увижу телефон в моей аудитории, можешь дальше даже не пытаться прийти ко мне на зачет, – Ванька сглотнул и поспешно убрал смартфон в карман. – Кстати, раз у нас пошли такие философские разговоры, сегодня не раз вспоминали Гиппократа, хотя, – он махнул в нашу сторону рукой, – вы могли  процитировать Гомера Симпсона и не заметить разницу, но Гиппократ говорил: Omnium artium medicina nobilissima (из всех наук медицина – самая благородная (Гиппократ)). Я не знаю, чему вас учат на проф.этике, но хочу сказать. – Сейчас у вас, у каждого, встает выбор, куда идти, кем быть, что делать в будущем, но все вы, уже сейчас, являетесь врачами. Вы можете быть терапевтами в поликлинике, вы можете стать ЛОРами, вы можете пойти в гинекологию – все это благородная работа. И самое главное в работе врача – помнить, что вы лечите, а не оказываете услугу. Ну и само собой разумеющееся, главный принцип медицины - Noli nocere, si juvare non potes. Кто сможет перевести?

- Не навреди, если не можешь помочь, – ответила я чуть слышно, но Шевцов обратил на меня внимание, доброжелательно улыбнувшись.

- Верно, не навреди, если не можешь помочь. На сегодня мы с вами закончим, потому что у меня назначена операция, а у вас практика. До встречи, – сказал Шевцов и, подхватив свой портфель, вышел из кабинета, пока мы так и сидели, открыв рты в непонимании.

- Лерк, а куда это он? – ко мне подошел Семенов и удивленно уставился на дверь.

- Не знаю, – честно ответила я.

- А что же ты не с ним? – Алла Грудинина встала из-за парты и, поправив белокурые локоны, направилась в мою сторону.

- Так у меня вообще-то дальше практика, как и у вас, кстати, – я стала складывать вещи в сумку, не обращая на одногруппников внимание.

- А раньше тебя это не особо останавливало, – она встала рядом со мной, ставя свою сумку из новой коллекции от Луи Витон на угол моего стола. – Носилась за ним, как собачка на привязи, а теперь: «Это не твое дело»? – Переспросила она. Я неопределенно пожала плечами, стараясь не идти на конфликт. – Вот оно как бывает в жизни. – Она высоко задрала нос, обращаясь ко всей группе. – Сначала ты