От этого простого и закономерного вопроса по спине пробежал холодок. 

- Нет, я… и понятия не имела, что он у него есть… Уже давно просила его оформить, чтобы мы могли куда-нибудь съездить за границу, показать Вадику что-то новое… но Антон говорил, что ему сейчас некогда этим заниматься. 

- Те фото, что я видела, сделаны явно не в Сочи, Мил… у него должен быть загран. 

В желудке неприятно засосало. Аля была права. И от этого становилось еще страшнее. 

- Искать его или нет - дело твое, - мягко добавила подруга. - Слушай, время позднее… я поеду? Или постелешь мне на моем любимом диване? 

Я встала, слегка при этом покачнувшись. Обняла Альбину, молча благодаря за все, и сказала: 

- Езжай. Ты и так достаточно со мной нянчилась. 

- Ерунда. Будем считать, это репетиция на случай если я все же стану однажды мамой, - отшутилась та. 

Когда Аля ушла, я снова села на то же место. Даже не подозревала до этого, какой оглушительной может быть тишина. И какими громкими - мысли в голове, липкие и навязчивые, от которых никак не получалось избавиться. 

На миг накатила паника. Захотелось набрать номер подруги и попросить вернуться. Но этот приступ эгоизма мне удалось в себе заглушить. 

Наконец в дверном замке повернулся ключ. Первый порыв - подскочить на ноги и выбежать навстречу мужу, я усилием воли подавила. Где бы там ни была правда во всей этой истории с Лемешевым, из режима собачки, приносящей тапки, пора было выходить. 

- Мил, ну ты где там? - нетерпеливо окликнул меня Антон. 

Я размеренно поднялась с места, сказав себе, что делаю это только ради того, чтобы шум не разбудил сына. 

От зрелища, представшего моему взгляду, в глазах защипало. Антон стоял передо мной с огромной шляпной коробкой в руках, из которой выглядывали пышные бутоны пионов. 

- Это тебе, - протянул мне муж букет. - Прости, что все так вышло. И извини, что исчез надолго, но в это время года трудно добыть пионы, потому что они сейчас не цветут… А я очень хотел сделать тебе сюрприз.  

Он метнул в мою сторону одну из своих сокрушительных улыбок, но она разбилась о невидимый щит уже поселившейся внутри настороженности. 

- Спасибо. 

Цветы были прекрасны. Но от них пахло… чем-то неприятным. Гнилым. Хоть и не в буквальном смысле слова. 

Я поставила коробку на тумбу и поняла, что не знаю, как вести себя дальше с собственным мужем. Он взял инициативу на себя: 

- Может, посидим вместе? Как раньше, помнишь? Когда денег хватало только на недорогое шампанское, но оно казалось нам самым замечательным, потому что мы делили его на двоих… 

Ком, застрявший в горле, нервно дернулся, окончательно перекрывая мне кислород. Мы делили вместе не только это чертово шампанское! Я делила с этим человеком все. И думала, что он поступает также. 

- Мы уже с Алей посидели… Антош, ты прости, но я очень устала. Пойду спать. Если что, на кухне все есть. Ужин… а еще я заказала пиццу и суши… 

Заставить себя подойти к мужу и поцеловать его мне так и не удалось. Поэтому я молча ретировалась, скрываясь в темноте нашей общей спальни. 

Пока еще общей… 

Слова, сказанные мне Алей, упорно не шли из головы. Я думала об этом перед сном, думала в промежутках между снами, с этих мыслей началось мое утро. 

У Антона должен быть загранпаспорт. Но если я о нем не знала - значит, муж его от меня прятал. Почему? Потому что могли возникнуть неудобные для него вопросы? 

Я никогда не лазила по карманам мужа, никогда не проверяла его телефон и переписки… Мое доверие к нему было абсолютным настолько, что заниматься чем-то подобным казалось неуважением по отношению не только к нему, но и к себе самой. 

Но если Антон что-то скрывал от меня, разве я не имела права этого знать? Разве прятать голову в песок неведения - лучше, чем выяснить правду раз и навсегда? 

Я стояла с чашкой утреннего кофе у окна, терзаемая угрызениями совести и нерешительностью. Я могу ничего не делать и попытаться жить, как раньше, но… как раньше уже не будет. Лемешев ясно дал понять, что не намерен останавливаться, а Антон - что не намерен увольняться. И во всей этой ситуации я чувствовала себя как ветхая лодчонка, которую треплют остервенелые волны, бросая из стороны в сторону. 

Затем пришла еще одна, пугающая мысль - мне стоит подумать прежде всего о своем ребенке. Кто знает, до чего дойдет вся эта ситуация? И не теряю ли я время, стараясь убедить себя, что не должна сомневаться в том, с кем прожила столько лет? 

Я никогда и подумать не могла, что однажды мы с Антоном можем дойти до развода. Но если это случится… нужно быть готовой ко всему. Если муж скрывал от меня зарубежную поездку, он может скрывать и что-то еще. Я вдруг поняла, что даже не знаю точно, какая у него зарплата… Имею представление - да, но не более того, потому что никогда не совала нос в его банковскую выписку. Если Антон так держится за эту работу, возможно, на его счете больше нулей, чем мне думалось? 

Осознание этого наконец сподвигло меня отставить чашку и решительно направиться в спальню. Именно там стоял небольшой сейф, где хранились важные документы мужа и куда я, как он прекрасно знал, никогда не заглядывала. Но код, тем не менее, знала… 

Дрожащими руками я набрала несколько цифр и, когда с тихим щелчком дверца отворилась, замерла, с ужасом глядя на бордовый прямоугольник с золотистым гербом. Паспорт. 

Отступать было поздно. Как человек, понимающий, что спастись уже невозможно, потому что со всех сторон - беда,  я решительно шагнула с обрыва, раскрыв паспорт. 

От обилия печатей перед глазами все поплыло. Эмираты… Таиланд… Маврикий… Мальдивы… Доминикана…  Фиджи… 

Здесь была, должно быть, половина земного шара. Страны, о которых я и мечтать не смела. 

Крепко сжав паспорт одеревеневшими пальцами, я опустилась на кровать и продолжила листать. Смотрела на все эти печати о въезде, словно со стороны, и мысленно отмечала, что даты совпадают со всеми командировками Антона. Командировками, которые он, по его словам, проводил в России. В ужасных условиях… 

Я всхлипнула и нервно рассмеялась. Фиджи, подумать только! Как он, должно быть, там страдал, на этом райском острове! 

Я не помнила, как положила паспорт обратно. Не помнила, как снова оказалась на кухне за привычным делом - готовкой. Постепенно в голове осталась лишь спасительная пустота.