повторять вновь и вновь, что у меня никогда не было желания входить в вашу семью и я никогда не считала себя настоящей невестой ДжуВона. Извини, ДжуВон-оппа, но это так, и ты это знаешь. Поэтому я не понимаю, к чему все эти обвинения, требования и оскорбления. Вы отдельно, я отдельно. Что тут обсуждать? Или вы всё-таки подозреваете меня в каких-то коварно вынашиваемых матримониальных планах?

— Да почему-то никак не получается, чтобы ты была отдельно! — вновь возбухает ДонВук. И как он с такими нервами ухитряется чем-то там руководить и что-то возглавлять? — Где бы ни оказался мой младший сын, рядом тут же появляешься ты. И это показывают на всю страну. Каждый твой безобразный скандал СМИ тут же увязывают с нами! Это мешает ДжуВону жениться наконец на нормальной девушке из очень приличной семьи. Я устал объяснять отцу ЮЧжин, по какой причине мы откладываем помолвку. Она, кстати, сегодня вечером собирается нас посетить, и я хочу, чтобы до её визита все проблемы с тобой были решены раз и навсегда. Раз и навсегда!

И у меня в голове его слова тут же ни к селу ни к городу отзываются строчками из песни "Лётчик" давно забытой группы "Мечтать":

В час, когда звезда упадёт, как слеза,

Я закрыв глаза загадаю,

Чтоб раз и навсегда ты сказала мне "да",

Раз и навсегда, раз и навсегда.

Блин, как бы не зависнуть, момент уж больно не подходящий. Кошусь на ДжуВона, и вижу, что тот после папашкиного заявления побледнел и смотрит на меня так, как, наверное, смотрит тонущий в проруби человек, которого течение утягивает под лёд, и он понимает, что спасения нет. Показываю ему взглядом, что, мол, держись, хён, ещё не всё потеряно, я тебя постараюсь вытащить из этой беды, но он, похоже, мои невербальные сигналы не понимает. Ладно, продолжаем разговор.

— Хорошо, — говорю. — Я всё поняла. Мы друг другу окончательно надоели, и поэтому нам желательно впредь двигаться по абсолютно непересекающимся орбитам. Ничего не имею против. Однако сделать так, чтобы меня совсем не связывали с вашей семьёй, я пока не в силах… Просто не знаю, что ещё для этого нужно предпринять… Сразу заявляю, что ни уезжать из страны, ни уходить в тень из шоу-бизнеса я не собираюсь, даже не надейтесь.

— И что нам делать? — это папашка спрашивает. Уже почти советуется, прогресс однако!

Я пожимаю плечами:

— Жить.

— То есть мы вернулись к тому, с чего начали. И ты по-прежнему будешь крутиться около моего сына.

— Да не собираюсь я около него крутиться. У меня свой путь, с вашей семьёй, повторюсь, никак не связанный. Сейчас мы распрощаемся, я пойду… И уйду. Насовсем. А вы останетесь с ЮЧжин.

ДжуВон едва заметно морщится. Что-то он сегодня на редкость молчалив, или он только при отце такой тихий.

— Вот уж чему мы совсем не огорчимся, — вставляет свои пять вон ИнХэ. — Как бы ты здесь ни пыжилась, с такой девушкой, как Ким ЮЧжин, тебе никогда не сравнится.

— Да я разве спорю. Другое дело, что я никогда и не ставила перед собой цели в чём-либо равняться на столь обожаемую вами ЮЧжин. Где уж мне, — я делаю паузу, затем продолжаю. — Хочу заметить, что при всех наших разногласиях я всё же считаю ДжуВона моим хорошим другом, как бы кто к этому ни относился, поэтому напоследок я намерена помочь ему… Кое в чём.

— Помочь? — переспрашивает ДонВук. — Что ж, разумеется, ты можешь ему помочь. Тем, что навсегда исчезнешь из его жизни. Это будет самая лучшая помощь с твоей стороны.

— Вы не совсем правы, ДонВук-сии. Я могу помочь ему ещё и не стать мужем одной неподобающей особы.

Джувонище тут же слегка оживает и вновь обращает внимание на лежащую передо мной папку. Всё верно, оппа, именно в ней лежит твоё избавление от почти, казалось бы, неизбежной свадьбы. Изначально-то я собирался поговорить с мажором наедине, но тут как нарочно подвернулось приглашение от МуРан и я подумал: ладно, видимо, это судьба. Так даже лучше, честно говоря, сразу можно разрубить все узлы.

— Ну понятно, — кривится ДонВук. — Женские разборки. ЮЧжин обвиняет тебя, ты сейчас начнёшь обвинять ЮЧжин… Хочешь напоследок хлопнуть дверью?

— Хочу, — честно признаюсь я, открывая папку. — Чтобы прекратить женские разборки, как вы говорите, раз и навсегда. Честное слово, много времени я не займу. Хальмони, вы позволите?

МуРан кивает, с любопытством глядя на папку. Догадывается ли она о её содержимом?

Когда я три дня назад знакомился с тем, что ЧонГю раскопал о делишках ЮЧжин, мне хотелось взять эту сучку за горло и душить её, душить, пока она не сдохнет. Потом я, конечно, успокоился, но до сих пор меня потряхивает, когда я начинаю думать о том, как бы повернулось всё в моей жизни, не попадись мне на пути эта гадина.

— Документ первый, — объявляю я. — Распечатка телефонных переговоров всем известной особы с неким господином ХванДонгом, в котором означенная особа прямо указывает, что нужно сделать, чтобы меня обвинили в краже кошелька. А именно: отследить мои маршруты, вывести из строя видеокамеры, подобрать подходящую пострадавшую, заплатить ей за лжесвидетельство, направить в нужное время и место полицейских… Кто не понял, это ваша ЮЧжин давала своему подручному такие указания. Я и раньше знала, что подлую подставу устроила эта гадина, просто доказать не могла. Она сама мне призналась в этом при встрече, уж очень ей хотелось поторжествовать над нищенкой из Гванак-гу, которая набралась наглости находиться рядом с её обожаемым оппой. То есть она уже тогда заподозрила во мне соперницу, о чём я даже не догадывалась. Видимо, всё же что-то такое во мне есть, вы не находите? — я скупо улыбаюсь, однако на мою шутку никто не реагирует. Ну и ладно, продолжим сеанс разоблачения. — "Ты теперь никогда не станешь айдолом" — вот