– Я раньше не видела этого ожерелья. Оно такое красивое!

Миссис Махоуни задумчиво покрутила драгоценность в руках.

– Да, настоящее сокровище. И очень древнее. Оно досталось мне от матери Корнелиуса, но она любила поговаривать, что его изготовили ещё в эпоху Людовика XIV во Франции! А это настоящий изумруд, – добавила миссис Махоуни, поднося камень ко свету.

– И вы его вот так вот просто … носите? – сдавленно произнёс Нэд.

Миссис Махоуни сконфуженно опустила взгляд:

– Наверное, не следовало бы. Разумеется, мы оформили на него страховку, но застёжка не особо надёжная. Я всё собиралась сходить в «Драгоценности Дейва», чтобы её заменить, да так и не собралась. Слишком редко его надеваю, вот и забываю всякий раз.

– Такое откладывать нельзя, – строго заметил Нэд. – Было бы очень жаль его потерять.

Миссис Махоуни тяжело вздохнула:

– Ты прав. Конечно, я получу деньги по страховке, но само украшение ничем не заменить. И по его исторической, и по сентиментальной ценности.

Тут она умолкла, о чём‐то задумавшись, а потом продолжила:

– Исторические темы всегда напоминает мне о Лютере. Вы же знаете, капитан обещал посадить его за наш столик! Я так рада, что он будет с нами.

Вдруг тявкнула собака, и Нэд спросил:

– Чья это?

Мы все оглянулись и увидели женщину атлетического телосложения, с короткими тёмными волосами и синими глазами. Я сразу узнала Надин Такер, главного мецената «Пушистой пристани» – приюта для животных в Ривер-Хайтсе – и близкую подругу миссис Махоуни. Под мышкой она держала маленькую белую собачку.

– Надин! Ты вернулась из Гонконга?! – воскликнула миссис Махоуни.

– Ещё в прошлый понедельник, – ответила мисс Такер и отправила Агнес воздушный поцелуй свободной рукой, перехватив свою питомицу левой.

Собачка недовольно ёрзала: ей явно хотелось, чтобы её отпустили и дали побегать по кораблю.

– Тише, Физзи-Лиззи! – пыталась утихомирить её хозяйка.

– Физзи-Лиззи? – со смешком переспросила миссис Махоуни. – Необычное имя для собаки. Обычно ты их по‐другому называешь. Кстати, с Нэнси ты уже знакома, а вот этот молодой человек – Нэд Никерсон.

– Сын Джеймса Никерсона из «Вестника Ривер-Хайтса»?

– Он самый.

– Я столкнулась с твоим отцом в аэропорту, когда возвращалась сюда из Нью-Йорка, – поделилась мисс Такер. – Кажется, его ждали на каком‐то собрании. Иначе, наверное, он тоже взял бы билет на круиз.

Миссис Махоуни похлопала подругу по руке.

– Скажи, ты ведь ещё не объяснила, откуда взялось имя Физзи-Лиззи и где ты нашла такую очаровашку! Кто она, кстати?

Я сразу узнала породу и ответила за Надин:

– Бишон фризе.

Все удивлённо на меня уставились, и пришлось объясниться:

– Я как‐то работала над делом, связанным с выставкой породистых собак. Выучила о них всё, что мне хотелось бы знать, и даже больше.

Мисс Такер кивнула.

– Правда, я не уверена, что Физзи – чистокровка. И она вовсе не моя, Агнес. По крайней мере, пока. «Пушистая пристань» буквально только что её приютила. Бывшая хозяйка, Сэди Вашингтон, подобрала эту малышку на улице, когда гостила у своей племянницы в южных штатах. Она, собственно, и дала ей имя. К сожалению, бедная женщина ушла на тот свет, и родственники Сэди привезли собачку в приют. Я взяла её на время, пока Физзи не подыщут новых хозяев.

Нэд пощекотал пушистую кроху под подбородком, и та лизнула его в руку, тут же перестав лаять.

– По-моему, вы их легко найдёте, – сказал он. – Собачка очень ласковая.

– Да, и сторож из неё отличный, – заметила мисс Такер. – По крайней мере, стоит ей услышать белку во дворе, как она начинает голосить, будто у нас там ограбление века происходит!

– А командам Физзи обучена? – поинтересовалась я.

– Честно, не знаю, но обучить наверняка будет несложно.

– Почему ты так думаешь? – спросила миссис Махоуни.

– Бишонов-фризе выводили как цирковых собак и уличных исполнителей, – объяснила я. – Это у них в крови.

– Как любопытно! – ахнула миссис Махоуни и почесала Физзи за ушком. – Однако мне ещё любопытнее послушать о Гонконге, Надин. Прошу, расскажи мне всё, не упустив ни единой детали! Может, нас даже посадят за один столик? О, смотри, уже несут закуски! Давай попробуем, что там.

Миссис Махоуни помахала нам с Нэдом, и мы проводили взглядом их с Надин. Почтенные дамы подошли к Хиллари, и официантка предложила им закуски с подноса, а затем, когда они взяли себе по штучке, повернулась к нам.

– Привет! – бодро поздоровалась Хиллари, и на этот раз она даже особо не смотрела на Нэда, что очень меня порадовало.

– Всё выглядит очень вкусно, – сказал Нэд, с аппетитом разглядывая крошечные пиццы, миниатюрные киш-лорены и канапе.

– Ну что ж: мама Джордж опять превзошла саму себя, – с наслаждением произнесла я, вдыхая волшебный аромат.

Пока мы выбирали угощение, Хиллари легонько толкнула меня локтем и заговорщически улыбнулась:

– Похоже, шоу не сорвётся.

– А что случилось? – спросила я, бережно укладывая миниатюрный киш на салфетку.

– Кассиди Норман даже без медальона способна взять себя в руки, – ответила Хиллари и пошла дальше по палубе, чтобы предложить закуски остальным пассажирам, только бросила нам на прощание: – Ну, увидимся!

Нэд прожевал свою крошечную пиццу и махнул рукой на мисс Такер с миссис Махоуни, которые что‐то обсуждали с официантом.

– Не пойми меня неправильно, – сказал он, – но порой богачи ведут себя чересчур глупо. К чему им все эти драгоценности? Будь у меня такое ожерелье, я бы его продал. Наверное, смог бы оплатить трёхмесячный отдых в «Лагере Мускоки» сразу дюжине ребятишек.

Я ахнула.

– Ты же сам знаешь, что миссис Махоуни невероятно щедрая и поддерживает едва ли не половину всех благотворительных организаций в Ривер-Хайтсе, тратит на них много денег и времени!

– Извини, Нэнси, – смутился Нэд. – Наверное, меня расстроило, как беспечно она относится к чему‐то настолько ценному.

– Вовсе не беспечно, – возразила я. – Мы с тобой хорошо знакомы с миссис Махоуни, и тебе прекрасно известно, как ответственно она подходит к своей собственности. Бережно обращается со всеми вещами и не разбрасывается деньгами. Ты же слышал, как она сказала, что давно собиралась сходить в ювелирный. Просто времени не находила. Как раз потому, что сильно занята благотворительностью!

Вдруг по кораблю разнёсся жутковатый звон: дам-да-дам-дам … Мы переглянулись и тут же покатились со смеху.