Праздник весны закончился еще неделю назад, но город не спешил отпускать меня. Перед отъездом нужно было уладить несколько неотложных дел. С раннего утра до поздней ночи я крутился как белка в колесе.

После череды встреч, разговоров и споров с влиятельными горожанами я мечтал лишь об одном — дать воспаленному мозгу передышку и как следует выспаться.

За окном мерно барабанил дождь, в камине успокаивающе потрескивали дрова, а по стенам и потолку мягко скользили тени. Я уже прикрыл глаза, надеясь поскорее уснуть, но меня отвлекло появление Селины.

Из трех сестер фейри в путь со мной отправилась лишь льюнари. Игния и Вайра остались в маркграфстве, где они сейчас нужнее всего.

— Надеюсь, ты пришла просто пожелать спокойной ночи, — не открывая глаз, негромко произнес я.

— Трэвик здесь, — взволнованным голосом ответила Селина. — Они что-то нашли.

Я резко открыл глаза и рывком сел, свесив ноги с кровати. Сон как рукой сняло.

— Где он?

— Ждет в конюшне, — ответила Селина. — В дом идти отказался.

Вооружившись, я набросил на плечи плащ и вместе с льюнари спустился во внутренний двор особняка, где находилась конюшня и другие подсобные помещения. Сигурд уже был там в полной боеготовности.

Войдя в конюшню, я осмотрелся. В нос ударили запахи сена и лошадиного пота. Энергоструктуру первородного я обнаружил в конце прохода у дальнего стойла. Мгновение — и из тени выступила низкорослая кряжистая фигура. Взъерошенная борода, темные близко посаженные глаза — судя по мрачному взгляду, Трэвик, старейшина местного клана брауни, был чем-то обеспокоен.

— Ты должен это увидеть собственными глазами, — вместо долгих предисловий сразу перешел он к сути.

Все брауни, с которыми мне приходилось встречаться, не отличались особым чувством такта. Трэвик не был исключением.

— Где? — спросил я.

— В квартале ремесленников, — ответил он. — На чердаке старой каретной мастерской. Проще будет показать, чем молоть языками, теряя время.

* * *

Старый каретный двор располагался в восточной части города ближе к крепостной стене. Дождь прекратился, и в воздухе, вместо свежести, веяло запахами печного дыма и испарений из сточных канав.

Каретная мастерская, как и все здания вокруг, была заброшена. Но думаю, это ненадолго. В скором времени в Гондервиле таких бесхозных мест больше не останется. Если все пойдет так, как мы задумали, в городе станет тесно, и люди начнут активно строиться за крепостной стеной.

Мы поднялись по узкой лестнице на чердак, где нас уже ждали двое брауни. Один из них кивнул на приоткрытую дверцу, ведущую в следующее помещение.

Льюнари, державшаяся рядом, вся съежилась, обхватив себя руками.

Я положил ладонь на ее плечо и негромко спросил:

— Ты тоже это почувствовала?

— Да, — быстро кивнула она.

В ее глазах застыло напряжение и страх.

— Но это не магия смерти и не магия Барьера, — озадаченно добавила она.

Она права. Там, за дверью ощущались слабые эманации иной, незнакомой мне магии.

Чтобы подбодрить льюнари, я легонько сжал ее маленькое плечико и двинулся дальше.

Пригнув голову, я переступил порог и оказался в небольшой комнатке, заваленной всяким старым хламом. Все вокруг было щедро покрыто толстым слоем засохшего птичьего помета вперемешку с перьями и пухом.

Запах крови смешивался с тяжелыми ароматами гниения и сырости. На полу виднелись характерные бурые пятна. Возле дальней стены валялись расчлененные тушки птиц.

Если бы не отголоски неизвестной магии, от которой волосы на голове вставали дыбом, можно было бы подумать, что брауни притащили меня полюбоваться на пиршество какого-нибудь мелкого хищника.

Я перешел на истинное зрение и обнаружил внутри еще двоих первородных. Один стоял справа у стены, а второй сидел наверху на стропилах. Но не они привлекли мое внимание.

На дальней стене смутно проступала почти угасшая кроваво-красная магическая печать. От прежней силы остались лишь слабые крупинки энергии, просвечивавшие в полумраке, словно тусклые угольки в остывшем костре.

Я подошел ближе и рассмотрел кровавые линии на стене. Рисунок был сложным: круги, вплетенные в причудливые узоры и письмена. В центре был начертан неизвестный символ.

Под кровавыми линиями обнаружились неглубокие борозды. Видимо, в момент своей активности магия, словно кислота, въелась в кирпичи.

— Вам знакома эта магия? — негромко произнес я, продолжая разглядывать печать.

— Да, — услышал я негромкий, но уверенный голос сверху.

Я поднял голову. На соседнем стропиле полускрытый в тени сидел невысокий и худой первородный. На нем был короткий бесформенный плащ из перьев. Его голову покрывал капюшон. В полумраке различались прищуренные глаза и тонкие руки, которые он держал ближе к груди, словно оберегая невидимую ношу.

Хм, а ведь это не брауни…

— Это Рук, — представил Трэвик первородного. — Он гнездовик. Рук присматривает за местными птицами. Сегодня он пришел к нам и показал это место.

— Я думал, что все первородные покинули Гондервиль, — произнес я.

— Мы тоже так думали, — пожал плечами Трэвик.

— Он убить их всех…забрать их кровь…

Голос гнездовика был тихим и хриплым. Слова давались ему с трудом. Похоже, этот первородный давно ни с кем не разговаривал на человеческом языке.

— Ты знаешь, кто это был? — спросил я. — Ты его видел?

— Я не видеть, — голос Рука от волнения зазвучал немного выше. — Птицы видеть. Они рассказать Руку.

— Это был человек?

— Нет, — часто-часто замотал головой гнездовик. Сейчас он был особенно похож на одного из своих питомцев. — Старая волшба. Ее творить Изгнанный.

Я взглянул на Трэвика. Старейшина пожал плечами и закатил глаза. Он явно относился к словам гнездовика скептически.

— Изгнанные — это старая страшилка, — проворчал он. — Первородные, выступившие на стороне зла в древней войне. Никто их не видел уже много сотен лет.

Ниссе как-то упоминала о какой-то заварушке, приключившейся между первородными еще задолго до появления Тени. И вот теперь один из этих персонажей вылез из небытия.

Я шагнул вперед.

— Рук, ты знаешь, что значат эти руны? — Я указал на кровавый рисунок.

— Нет, — снова покачал головой гнездовик. — Но Рук знать, что Изгнанный улететь из города.

— Птицы рассказали?

— Да, — негромко произнес Рук. — Птицы.

Трэвик скептически хмыкнул и многозначительно посмотрел на меня. Похоже, старейшина брауни был не самого высокого мнения о гнездовике. Помнится, Лорин тоже отзывался о них пренебрежительно.

—