Шрифт:
Закладка:
Густой туман окутывал и железную дорогу, и автотрассы. И только над заливом он таял и потихоньку сходил на нет, будто не желал зря тратить силы.
– Ты тоже это видишь? – спросил Антон Оскарович.
Теперь кивнул я.
Он отошел от окна. Поманил меня за собой, и мы уселись в громадные кожаные кресла друг против друга. Нас разделял стеклянный столик, на котором лежали диковинные бумажные газеты с иностранными заголовками.
– Кофе? – предложил он, и я зачем-то согласился. А через минуту вытаращил глаза от изумления: кофе привез робот-стюард на колесиках, похожий на самоходную тумбочку, почему-то с флажком «Зенита». Мы взяли по чашке, и робот убрался за пределы видимости.
Кофе был горячим и ароматным.
– Дурью маемся, – пожаловался хозяин кабинета. – Машинки по полу катаем. А эта черная муть уже на границах города. И подступает все ближе. Причем со всех сторон. С юга, с севера, с востока даже, отсюда не видно. Медленно, потихоньку. Но неуклонно.
Он тоже пригубил кофе и продолжил:
– Ты эту гадость видишь? Видишь. И я вижу. И федералы видят. Не зря же для нас в этой супербашне офис сняли. Ты думаешь, мы здесь на яхтах прохлаждаемся? Не-ет. Мы стоим на страже, – тут он свободной рукой нарисовал в воздухе какой-то размашистый swoosh. – Следим, чтоб враг на нашу землю не проник. Ни реальный, ни виртуальный. Ни живой, ни мертвый. Понимаешь, Серый? Здесь у нас сторожевая башня. Мы и есть самые настоящие Смотрители.
– Как мой дед в Чернолесье? – спросил я.
– Примерно. Только у нас здесь масштаб побольше… и этаж повыше. Высоко сидим, далеко глядим.
– Ну, допустим, – сказал я недоверчиво. – И что вы собираетесь с этим делать? С чёрным туманом?
– В том-то и дело: никто не знает, – развел руками Антон Оскарович. – Указаний сверху пока не было. Да и видим-то эту дрянь одни мы. Даже муниципальные власти не особо в курсе. Простой народ – тот вообще ни сном, ни духом. Народ только чувствует: что-то не так. Новости не читаешь? А то бы знал, сколько людей из Питера за последний месяц сбежало. Без объяснения причин. Просто так, говорят, что-то в голову стукнуло: пора валить. А которым не на что уезжать, так те в депрессию впадают. Сидят по домам, на улицу боятся выйти. Особенно на окраинах. Страшно, говорят, страшно!
– Ну, мы не на окраине живем, – напомнил я. – В коттедже. От вас недалеко.
– Ах, да. Конечно. Твоя тётка хорошее наследство получила. Но ведь и до вас эта дрянь запросто может доползти. И что ты тогда делать будешь?
– К деду уеду на каникулы, – предположил я. – В Беларусь.
Антон Оскарович засопел недовольно:
– Какой быстрый. А скажи-ка ты мне, друг любезный: вот ты сбежишь, а моя девчонка одна останется, вся в депрессии? Ишь он, герой! Поматросил – и бросил, как раньше говорили?
– Да у нас ничего… – начал было я, но он показал мне кулак:
– Ничего и не будет. Рано вам еще… хвостом махать. Уж за этим я прослежу. А теперь слушай сюда. Мне для своей дочки ничего не жалко, поэтому никуда ты не денешься. Будешь и дальше при ней неотступно. Будешь ее развлекать. От бешеных собак защищать. От потных одноклассников. И от любых других удивительных тварей. Словом, от всех, от кого понадобится… в эти непростые времена. Считай, что я тебя взял на работу.
Тут я не нашел ничего умнее, как спросить:
– Почему меня?
– Может, прикажешь мне это дело Лехе-водителю поручить? У него своих охломонов двое. И потом, если уж Лиза тебя выбрала, то… будет так, как она скажет.
– Значит, это Лиза меня выбрала?
Антон Оскарович Смирре отчего-то стал серьезным. Глотнул кофе. Поднял на меня глаза и произнес веско:
– Нет. Тебя выбрал я.
– За что?
Он поставил чашку на столик, прямо на нерусскую газету. И продолжил очень тихо:
– За то, что ты смог дикому псу в один миг перегрызть глотку. Даже я так не умею. Это могут только сверхволки, и то не все. Ты нам нужен, Серый. И ты будешь с нами, хочешь ты того или нет.
Я уронил свою чашку на штаны. В штанах стало горячо, и я скривился от боли.
– Не шипи, не гусь, – сказал мне Антон Оскарович. – До свадьбы заживет, если не расчёсывать… держи вот свежий «Файненшнл», подотри за собой, а то все кресло загадил. И нечего так на меня смотреть. То ли ещё будет…
* * *
Лиза ждала меня за дверью.
– Вы договорились? – спросила она. – Нет, правда? Договорились?
– Сделка на миллион, – отозвался я, прикрывая кофейное пятно газетой. – Я теперь твой охранник. И развлекатель.
Она без лишних слов бросилась мне на шею. Для этого ей пришлось слегка подпрыгнуть, а мне – отбросить газету на пол. Иначе мне пришлось бы обнимать эту девчонку одной рукой, что неудобно.
– А чего у тебя штаны мокрые? – развеселилась Лиза. – От радости?
– Не дождешься. Слезай с меня. Нам вообще сказали – вести себя прилично.
– Сегодня не считается, – возразила она. – А потом, мы ничего и не…
Дверь кабинета приоткрылась.
– Ничего-то ничего, – послышалось оттуда. – Да ничего хорошего. Ну-ка быстро домой. Алексей ждет вас на парковке.
И дверь захлопнулась.
Не-ет, на парковку мы не пошли. Как-то не сговариваясь направились к автобусной остановке, прямо напротив башни. Держались при этом за руки.
Я попробую объяснить.
Я очень устал быть сверхчеловеком, пусть даже никто об этом и не подозревает. Я устал молчать и скрываться. Устал верить одному себе. И когда девчонка вешается мне на шею, я не могу оставаться бесчувственным.
И плевать на ее важного папашу. Нет, это не вы меня выбрали. Это я выбрал вас.
Первым подошел автобус до Зеленогорска. Мы переглянулись и забрались внутрь.
За окнами пролетали сосны, ёлки и синие километровые знаки. Нам хотелось ехать долго, все равно куда, чтобы хоть немножко успокоиться.
– Ты действительно рисуешь мои портреты в тетрадках? – вспомнил я. – Надеюсь, похоже?
Лиза расстегнула рюкзак.
Я бы не сказал, что у нее был сногшибательный талант художника. Но профиль можно было узнать. Дурацкая чёлка и затылок с вихрами. И немного высокомерная улыбка. Ну да, подумал я. Странный парень, который никого не замечает. Твой токсичный друг.
– Погоди… а это кто? – заинтересовался я.
Она прикрыла последний рисунок ладошкой. Специально для того, чтобы я отвёл ее руку
