Приятно было слышать чей-то голос. Кому я вру? Именно её. Детские чувства не забылись. Помножившись на вполне взрослые желания. Я был рад обрести близкого человека. Маша воспринималась как родная, хоть и не виделись пять лет.

Хотел спросить, о дальнейших планах. Но не смел предложить остаться, хоть вопрос и рвался наружу. Что я могу ей дать? С её внешностью, найдет мужика состоятельного, будет как сыр в масле кататься. А тут что? То же что у тетки — огород, дом, лес. Разве что скотины и ночной работы нет. Зато есть скрывающийся от военкоматчиков призывник. Вряд ли это столь ценный бонус ко всему прочему.

Ближе к вечеру гостья начала откровенно клевать носом. Усталость налицо. Поужинав, отправил Машу спать, пообещав завтра натопить баньку и устроить деревенские СПА-процедуры. Усмехнулась, но спорить не стала.

Не знаю, спала она, или нет? А вот у меня, несмотря на то что поднялся ни свет ни заря, сна ни в одном глазу. Тихонько принялся хозяйничать. Хотелось чем-то если не удивить, то хотя бы порадовать девушку. Пусть немного отдохнет, а то вчера всё время тянулась сделать всё сама. По принципу это же женская работа — хозяйство.

Вспомнил, что она в детстве очень любила чай из трав, что дед делал. Заварил сбор из засушенных запасов. Достал грибов. Почистил картошки. Пожарил.

— Ммм… Как вкусно пахнет… — донеслось из-за спины, и женские ручки скользнув по моей груди, обняли меня за плечи. — Я попала в сказку? — при этих словах, её дыхание на моей шее, вызвало тянущее ощущение внизу живота.

В штанах всё аж задымилось, когда спины коснулись упругие полушария. Словно издеваясь, качнулись, а затем прижались плотней. Белья на девушке явно не было. Наши тела разделяла лишь ткань одежды. Чувствуя, что ещё мгновение и не сдержусь, поёжился, в попытке притупить ощущения. Ей богу накинусь. Я ж не дикарь какой-то. Совершенно не хотелось в её глазах скотиной озабоченной предстать.

— Умывайся и за стол! — преувеличенно бодро попытался сказать я, но вышло хрипловато. — Иначе…

— Слушаюсь и повинуюсь, — промурлыкала, эта ведьма, и не забыв на прощание скользнуть шаловливыми ладошками по моему напряжённому торсу, грациозно уплыла в сторону раковины.

Проводил её взглядом. Ощущая как кровь бьется в висках, заглушая все доводы разума.

Уууу… Дайте мне сил! Или я сойду с ума, рядом с этой ведьмой, или сорвусь…

Завтракали в напряженной обстановке. Ситуация та ещё. А впереди обещанный поход в баню. Как быть? Отмазаться вряд ли получится. И какой черт меня дернул предложить? Наверное вот этот — красногривый.

— Прямо как твой дед варил, — блаженно жмурясь, Машка потягивала чай, крутя чашку в ладонях. — А куда делся Ворон? Ну кот. Тот, чёрный, что жил у твоего деда. Вы его в город забрали? — неожиданно поинтересовалась она.

Я лишь плечами пожал. Если честно, про кота вообще забыл. На момент похорон, когда мы приезжали, он в доме не показывался. Все решили, что он помер давно по старости лет. Годков-то ему было многовато для кота.

Мать считала, что он старше её. А ей на тот момент тридцать пять было. Про двадцатипятилетних котов слышал, но чтобы настолько древние экземпляры встречались? Никогда. И выглядел он вполне бодро.

Отец слыша наши разговоры отмахивался, говоря, что дед взял нового кота, и назвал так же, никакой мистики. Отличительных черт у него ведь не было. Черный как смоль, без единого пятнышка. Мы не спорили, но и не слишком верили. Эта загадка ушла в могилу вместе с дедом.

Вот только батя в деревне пару раз, ещё до моего рождения бывал, кота того в глаза почти не видел. И уж точно не трогал. Только от нас слышал. А вот я знал его хорошо. В смысле — кота. Мне всего тринадцать было когда он пропал. Сознательно котяру помнил на тот момент лет десять. И шрам на внутренней части лапы, и небольшой надрыв на левом ухе. Мама тоже с детства эти приметы помнила. На что отец бурчал только, что мы нагнетаем, и небылицы всякие придумываем.

Примерно это я и поведал. Маша на удивление внимательно выслушала. Покивала, с видом: «Ага, ага, рассказывай…», но комментировать не стала.

Пока таскали воду в баню, растапливали, продолжали болтать. Но в какой-то момент меня напрягли вплетающиеся в тему и не в тему вопросы Маши на тему животных. Не приходила ли какая-нибудь живность к дому. Не замечал ли чего-то странного в поведении птиц… И всё в таком духе. Я пытаюсь почву прощупать и понять как она ко мне относится, и какие у неё планы на жизнь. А она, словно и не слыша моих слов, выдает в ответ:

— Миш, а ты сам-то как к животным относишься? Кто тебе больше нравится…

— Ты! — буквально рявкнул я, и ретировался в баню, якобы дров подкинуть.

Сорвался всё же. Но вот вправду — бесит! Вроде говорим о совсем другом, а она будто вспомнит что-то и снова затягивает эту волынку.

Переждать бы, да остыть немного. Да какое тут остыть? Топится-то по чёрному. Разве что угореть можно, а потом остыть вполне закономерно. Во веки вечные, аминь.

— Далось тебе это зверье, — буркнул я, выходя наружу.

Маша после этих слов молча покусывала губку, задумчиво щурилась, и норовила ускользнуть при моём приближении. Обиделась, что ли? Черт этих девчонок разберет. А потом и вовсе известила:

— Спать хочу… — она демонстративно зевнула. — Без меня пока справишься?

— Окей, иди, поспи, — согласился я. А что ещё сказать?

Маша ушла в дом. Смотрю вслед. Почему мне кажется всё происходящее неправильным? Появление Маши здесь, именно сейчас. Я ведь приехал впервые за много лет. Она будто знала. Следила? Но как? И эта моя реакция на неё. Она будто играет со мной, как кошка с мышкой. То бедрами качнет призывно. То обнимет, невзначай проведя рукой по особо чувствительным зонам. То демонстративно держится на дистанции. Или это мои гармоны шалят и я всё воспринимаю неправильно?

Может зря я рассказал о реальных причинах моего пребывания здесь? Деревенские, они такие деревенские! Недалеко по степени сознательности от советского народа ушли. Кто знает, вдруг она ярая патриотка? А тут я, ходячее воплощение несознательного элемента порочащего честь российского гражданина. Вот и ведёт себя странно, потому что старается быть естественной, делать вид будто всё в порядке,