Военные со своей стороны не оставались в долгу. Они тут же стали строчить донос за доносом на «строптивого» архимандрита и отправлять, кому следует. В результате этой неравной борьбы, к общей радости доносчиков, «грозный ратоборец», не увидав «жребия» своего нового служения, отозван был обратно в Петербург, где и получил новое назначение. Этим, собственно, и закончилась его миссия в Корее[22].

С отъездом о. Амвросия вскоре также отбыл псаломщик А. В. Красин, променявший миссионерскую службу на службу банковского «дельца», и из трехчисленного состава миссии остался только иеродиакон Николай. Последний решил, во что бы то ни стало, ожидать благих результатов и, нужно сказать, в ожиданиях своих не ошибся. Действительно ему скоро пришло разрешение от Корейского Правительства на беспрепятственный въезд в Корею. Можно себе представить с какой радостью он принял это известие, после двухлетнего томления в невзрачном пустынном Новокиевске, где кроме солдат и лагерей военных, никого и ничего не было.

Рассказывают, что когда о. Николай получил это разрешение, то он на радостях купил себе ослика, чтобы отправиться на нем сухим путем в Сеул. «Злые языки», подсмеиваясь, говорили:»Наш отец Николай хочет совершить торжественный въезд в Чосонскую столицу наподобие библейского Пророка встречаемого множеством народа и восклицаниями: «айгу, айгу, араса, сарамие!»[23] Действительно история с осликом не лишена была своего рода комизма. Прежде чем оставить Новокиевск, о. Николай решил сделать прощальные визиты своим знакомым корейцам в соседнем селении Янчихэ, находящемся от Новокиевска в 2–3 верстах. Для большей эффектности он воссел на «осляти» и в сопровождении уличных мальчиков, глазевших на «коня» и «всадника», начал торжественное шествие. Нужно было переехать речку, отделявшую поселок от селения. В сухое время года речка представляет собой не что иное, как ничтожный ручеек, через который можно перепрыгнуть, а в дождливое время она разливается на 20–30 сажен и делается довольно глубокой, хотя местами все же можно переехать ее вброд, если только конь мощный, и может противостоять быстроте течения реки. Как раз в это время был полный разлив речки, бушевавшей, бур лившей и с шумом несшейся в море. О. Николай, несмотря на все угрозы рассвирепевшей стихии, самым мирным образом погрузился в пенящиеся воды на своем импровизированном коне, надеясь, что доброе животное вывезет его благополучно на противоположный берег. Ослик шел сначала ничего, ровно, спокойно, без всяких капризов. Но вдруг, дойдя до середины, остановился как вкопанный. Всадник, считая, что животное испугалось, стал его гладить, ласкать, упрашивать: «миленький, хорошенький!» и т. д., но осел не двигался. Тогда на голову упрямца посыпались пинки, щелчки и нелестные эпитеты, но тот продолжал стоять на своем. Между тем прошло 10–15 минут обоюдного испытания характеров «словесного» и «бессловесного», но ни тот, ни другой не сдавались друг другу. Собралась, между прочим, досужая публика, охочая до всяких зрелищ, посмотреть на это даровое представление. Посыпались шутки, прибаутки и всякого рода остроты в адрес «коня» и «всадника», но осел не обратил на это внимания. Седоку ничего не оставалось делать, как сойти с упрямого «коня» и погрузиться по пояс в холодный поток. Лишь только он это проделал, как осел при неистовом хохоте собравшейся толпы двинулся самым спокойным образом в дальнейший путь. Седок, проклиная осла, по пояс в воде шествовал за ним. Однако упрямство не прошло даром ослу. Разгневанный хозяин не замедлил сбыть его в другие руки и направился в Корею морским путем на пароходе.

Эпизод этот сам по себе, конечно, ни о чем не говорит, но он характеризует легкость нрава о. Николая, отличавшегося своими «детскими» причудами, часто вредившими ему по службе.

Распрощавшись с Новокиевском и забрав весь свой скарб и церковное имущество, привезенное из Петербурга, о. Николай в половине 1899 г. благополучно достиг Сеула[24]. В Сеуле в то время не было ни места, ни пристанища, где бы мог он остановиться, поэтому, в ожидании будущего начальника Миссии, ему пришлось временно приютиться при нашей Дипломатической Миссии в доме г-на Поверенного в Делах.

Итак, о. Николай первый из русских православных миссионеров вступил на корейскую землю, первый познакомился с бытом, нравами и обычаями страны и народа, первый, если можно так выразиться, положил молитвенное начало основанию будущей Миссии.

Второй состав Миссии во главе с архимандритом Хрисанфом (Щетковским)

Вместо о. Амвросия на вакантную должность начальника Миссии назначен был архимандрит Хрисанф[25] и при нем псаломщиком, друг его и однокашник Иона Левченко[26]. Посланные без всякой задержки со «стороны корейских властей благополучно достигли Сеула. Прибыли они в первых числах января 1990 г. Помещений для их проживания не было, поэтому им пришлось разместиться, кто как мог, как умел, на частных квартирах.

С прибытием миссионеров, им предстояла неотложная работа по устройству церкви, конечно временной, где они могли бы совершать богослужения, тем более что русские, проживающие в то время в Корее, в течение нескольких лет находились без пищи духовной, следовательно, изголодались по таковой, настойчиво требовали ее. Этот голод нужно было скорее удовлетворить, т. е. насытить всех: кто алкал – накормить, кто жаждал – напоить. Действительно, с этой стороны они достигли того, что и храм появился, и богослужение началось в самом непродолжительном времени.

Устройство церкви при дипломатической миссии в Сеуле

Церковь в разобранном виде (походная) была доставлена о. Николаем, иконостас же для нее и иконы пришли морским путем, через Одессу. Теперь и то и другое требовалось собрать, привести в должный порядок, расставить в удобном для богослужения помещении, но помещения, к сожалению, не оказалось. Миссионеры были в большом затруднении. На выручку к ним пришел наш Поверенный в Делах А. И. Павлов[27]. Последний, узнав, в чем дело, с любезностью доброго русского барина прежних времен предложил им одну из лучших комнат своей квартиры (гостиную, вмещавшую до 60 человек молящихся) для этой святой цели. Миссионеры с радостью приняли предложение милого хозяина и тут же, не откладывая дела в долгий ящик, приступили к установке иконостаса и др. необходимых для богослужения частей храма. Через одну – две недели церковь была уже оборудована и приготовлена к освящению.

Освящение состоялось в один из ближайших воскресных дней после окончания работы, а именно: 17 февраля 1900 г. в день памяти св. Мученика Феодора Тирона. Чин освящения совершал о. Хрисанф с причтом, в торжественной в данном случае обстановке, при пении матросов с канонерской лодки «Отважный», прибывших специально из Чемульпо на это исключительное для Кореи торжество. На освящении, кроме русской колонии во главе с