что ты имеешь. И чем в большей степени на ребенка возложена роль сокровища, ценности, собственности или даже материнского дополнения, тем сильнее страх потери. Порой сын – это то, благодаря чему мать наконец ощутила себя целостной. Он – ее нехватка. Страх, что ребенок умрет, пропадет, потеряется, что его заберут или похитят, роднит многих матерей.

Эти чувства могут отравлять радость материнства с самых первых дней. Многие матери с момента рождения младенца тревожно прислушиваются к его дыханию: жив ли, дышит ли, не случилось ли с ним несчастья. После родов матери спят поверхностным сном, просыпаясь даже до того, как ребенок заплачет, и всегда заботясь о состоянии и потребностях младенца. Но если с новорожденным такая чуткость вполне уместна и даже необходима, то для растущего ребенка это может превращаться в удушающий контроль.

По мере взросления многие матери не позволяют ребенку отделиться, пытаясь контролировать всю его жизнь без остатка. Их беспокоит каждый его шаг, который может их разделить: например, друзья и подруги, которые могут «испортить хорошего мальчика», его собственные занятия и интересы, соцсети. Все мониторится и отслеживается. Повсеместно слышится вопрос встревоженных матерей: «Что делать, чтобы не упустить ребенка?»

Но вот какой парадокс: чем больше мать зациклена на обладании, тем меньше она способна слышать и понимать своего ребенка. Он для нее – не субъект с его собственными переживаниями и желаниями, а объект физической заботы и контроля. Его слова и чувства не принимаются во внимание (ведь вы же не спрашиваете у вещей и домашних животных об их переживаниях, вы заботитесь об их физическом состоянии, удовлетворяете их нужды). Так и многим матерям важно, что ребенок накормлен, обут, на его голове пресловутая шапка, которую он не забыл дома. У объектов обладания не спрашивают, что им нравится или не нравится, чего им хочется или не хочется. К тому же спрашивать опасно: ведь можно обнаружить, что желание ребенка существует отдельно от материнского, что он хочет чего-то своего. И чем больше ребенок наделен статусом объекта, который у матери «есть», тем сильнее она за него боится и тем меньше его слышит. Ведь чтобы слышать что-то, кроме собственной тревоги, надо признавать отдельность своего чада.

Детские протесты, истерики и приступы гнева, отказ подчиняться – это часто проявление неосознанного требования быть признанным в качестве субъекта, а не объекта. Ощущение, что его не слышат, вызывает у ребенка бессильный гнев. Но это совсем не значит, что он заброшен: он может быть очень важным, бесконечно ценным, но как объект. Важны его физические потребности, но не чувства. Реальный эмоциональный контакт в таких отношениях, как правило, отсутствует.

МОЙ ПРЕКРАСНЫЙ ПРИДУРОК

Ребенок является объектом и в более глубоком смысле: объектом проекции. Он тот, на кого проецируются материнские представления и фантазии. Зачастую ребенок становится объектом идеализации: «Мой – самый прекрасный, самый лучший». Он объект гордости, если не сказать, гордыни. Часто это касается именно сына. Сын – это драгоценный фаллос матери, которого она от природы лишена и который она с гордостью демонстрирует.

Кстати, имя Каин имеет этимологическую связь еще и с древнееврейским «кне», что значит «палка». Сын – это таран для собственных достижений и успехов. Сын должен добиться в жизни того, чего не добилась мать. Иногда, скажем прямо, даже «поиметь» окружающий мир, чего не смогла сделать она. Он – это объект, через который воплощаются в жизнь не реализованные, но грандиозные амбиции матери.

Внешне на такого ребенка буквально молятся и всем предъявляют, но бессознательно он ощущает себя марионеткой для реализации чужого, навязанного ему желания. Начиная со всех этих бесконечных кружков раннего развития и заканчивая требованиями академических успехов и карьерных достижений. Это становится огромной ношей, которую такой ребенок тащит на себе, всю жизнь функционируя как объект и не задаваясь вопросом о собственных желаниях.

Даже во взрослой жизни человек ощущает, что все, чего он добился, – это не его. В этом нет его выбора, лишь соответствие чужим ожиданиям и требованиям. А ведь именно следование собственным желаниям и делает нас собой, в противном случае нас не покидает ощущение, что мы проживаем чужую жизнь. Порой вернуться к себе можно, только организовав в своей жизни большой провал. Бессознательно это делается назло всем возложенным ожиданиям. Вполне в духе Каина, который в какой-то момент не выдержал, взял и полностью похерил свою жизнь.

Зачастую ребенок становится объектом не в идеальном, а в негативном ключе. В семье он воспринимается как носитель всего плохого, когда становится объектом для негативных проекций, как мусорное ведро, в которое сбрасывается все, что родители не принимают в самих себе. От него ждут только проблем, его постоянно критикуют и обесценивают.

Он беспрестанно слышит: «Опять на тебя все жалуются», «Снова из-за тебя в школу вызывают», «От тебя одни неприятности». Даже за само существование этого «нерадивого» ребенка приходится оправдываться перед окружающими: «Ну, вы же знаете, он у нас такой придурок» – или призывать общество в свидетели: «Нет, ну вы посмотрите на этого недотепу».

Такой нелюбимый и постоянно отвергаемый ребенок, к сожалению, вполне оправдает спроецированные на него представления на протяжении всей своей жизни. Он и правда начинает вести себя в соответствии с этими представлениями, даже если родителей уже нет рядом. Как корабль назовешь, так он и поплывет.

Не всем в жизни выпал шанс быть услышанными. Если вы не признаете отдельность другого человека, вы обречены слышать только собственные фантазии и проекции и приписывать другим только свои собственные чувства: «Почему ты меня так ненавидишь?», «Ты все делаешь мне назло!», «Да тебе на меня плевать…».

«ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ»

Еще один важнейший аспект материнского беспокойства связан с вопросами здоровья ребенка. Педиатры знают, что матери зачастую проецирует свою собственную депрессию или тревогу и потребность быть нужными на тело ребенка. Важно отметить, что сейчас мы говорим о психосоматике, а не о тех заболеваниях, которые возникают вопреки ее бессознательной воле. Тревожная мать постоянно водит ребенка по врачам в поисках существующих и мифических проблем со здоровьем. Есть матери, у которых дети все время болеют, потому что мать в этом нуждается. И есть матери, у которых дети почти никогда НЕ болеют, потому что мать в этом тоже нуждается. Одна нуждается в постоянной зависимости ребенка от нее, а другая – в его преждевременной независимости, даже когда он еще не готов к этому. Дети чутко реагируют на бессознательные материнские потребности. Болезнь – это крепкая связь между матерью и ребенком и постоянная нужда в присутствии матери, даже когда ребенок уже вырос.