— Надо же, воняет ей, — возмутилась Грабина. — Ты знаешь, сколько она стоит? И она рассчитана на убирание последствий от ожогов. Так что легла, расслабилась, я ее тебе сейчас повторно намажу, и будешь с ней до прихода делегации от Шмаковых.

— Эй, ты чего? — возмутилась Фурсова. — Когда еще они придут? Я же задохнусь.

— Совсем скоро, поверь моему опыту, — хмыкнула целительница. — И сделаем мы вот что…

Грабина восстанавливала косметическую маску и торопливо готовила свою соседку к разговору, предлагая соглашаться на компенсацию и не доводить до главы не то что клана, а даже рода, и объясняя, что нельзя ни в коем случае продешевить. Все объяснения Грабиной я с большим интересом выслушал и у меня появились дополнительные вопросы. Зачем ей такой риск? Как бы ни была занята Живетьева, она могла узнать о случившемся из других источников и тогда была бы очень недовольна, что все решили за спиной основного Рода. Фурсова тоже что-то такое пыталась лепетать, но Грабина ее возражения отмела и упирала на то, что из-за проблем главного Рода всем будет не до них, и если даже что-то потом всплывет, то есть готовое объяснение: не желали такой ерундой беспокоить главу клана в столь сложное время.

Слушал я их уже не из академии. Расстояние от моего дома оказалось достаточно близким для того, чтобы заклинание прослушки действовало. Так что я мог заниматься своими делами и одновременно получать ценную и не очень информацию. По заказу Прохоровой пока еще шла сушка материала, поэтому я занимался своей курткой, которая была почти готова. И делал это прослушивая интереснейшую постановку «Грабина против Шмаковых», потому что Фурсовой там была отведена роль молчаливого статиста, изображающего полутруп.

Грабина ожидала прихода Шмакова-старшего, но, видно, тот был столь же несдержан, как и сынок, поэтому делегировал от себя юристов, которые действительно появились очень быстро и сразу попытались подсунуть пострадавшей бумагу, что у нее нет претензий к представителю рода. Причем, пытаясь сыграть на чувствах Фурсовой, адвокат заявил, что Шмаков был сам не свой из-за безответной любви, и начал в красках описывать, как его подзащитный восхищался одногруппницей. Если он рассчитывал, что Фурсова с Грабиной проникнутся прекрасной историей, которую услышали, то он сильно просчитался. Единственные звуки, которые издавала Фурсова, — это жалобные стоны, столь естественные, что я понял, почему именно ее выбрала Живетьева в качестве приманки.

— Моя подопечная получила сильные повреждения, — холодно заявила Грабина, пресекая дальнейшие попытки убеждения Фурсовой в том, что именно Андрюша Шмаков, на самом деле, лицо пострадавшее. — Ей потребовалось дорогостоящее лечение. Одно только зелье регенерации сколько стоит. Кстати, вы компенсировали его стоимость Песцову? Не забудьте. Именно действия этого молодого человека привели к тому, что Мария не потеряла зрение.

— Там была безобидная водичка.

— Разумеется. Именно это и покажет анализ, — согласилась Грабина. — Вскоре результаты будут у нас на руках и послужат доказательством в суде.

— Мы бы хотели разойтись по примирению сторон, — прямо сказал адвокат. — Андрей Шмаков — излишне эмоциональный молодой человек, сломавшийся под грузом неприятностей, которые на него обрушились в последние дни. Он не осознавал себя и был в состоянии аффекта после оскорбления.

— Аффекта? Скорее невоспитанности и вседозволенности. Копию записи я отправлю юристам клана, как только будет бумага с результатом анализа…

Голос Грабиной был столь выразителен, что, даже не видя ее лица, я понял: она всячески намекала, что миром решить они не против, если предложат откупные достаточных размеров. Понял это и присланный юрист.

Дальше пошла беззастенчивая торговля, поскольку представитель Шмаковых прекрасно понимал, что после сообщения юристам клана Живетьевых, Шмаковы останутся без штанов, то есть потеряют очень и очень много. А Грабина с Фурсовой понимали, что при вмешательстве сверху они получат они лишь малую часть выплат, причем только вторая. А первая получит что-то, только если не станет сообщать начальству. В противном случае ее ждет одна лишь устная благодарность, и то не факт — очень уж занята была Арина Ивановна в последнее время. Ей точно было не до мелких разборок, где была задействована второстепенная представительница второстепенного рода, входящего в ее клан.

Наконец сумма была согласована, и попытка часть из нее заплатить алхимией провалилась, поскольку Грабина тоже оказалась в курсе особенностей шмаковских зелий и предпочитала с ними не связываться. После подписания документов юрист убыл и девушки наконец засобирались домой, не переставая обмениваться впечатлениями об удачно проведенной сделке. Фурсова уже совсем отошла от ужасного происшествия и вовсю радовалась жизни.

Я глянул на часы: пришло время ехать на Полигон, а Олега до сих пор не было. Пришлось ему звонить и напоминать.

— Совсем забыл, — с огорчением сказал он, прикрыл телефон рукой и сказал кому-то: «Одну минуту, выйду для важного разговора», через пару секунд хлопнула дверь, и он продолжил: — Я опять у Лихолетова, сам понимаешь, от него проблематично вырваться. Мы уже почти все согласовали, остались мелочи, но с этими мелочами он мне мозги чайной ложечкой выедает. Слушай, поезжай без меня, а? А я тебя оттуда заберу — мы как раз должны закончить согласовывать, там всего ничего осталось, а иначе мне завтра придется опять с ним встречаться.

Пришлось срочно вызывать такси и ехать одному. Посещение Полигона я не мог пропустить не только потому, что это важная часть тренировочного процесса, но и потому, что мое поведение не должно вызывать никаких подозрений.

Ни Шелагин, ни Греков в Верейск не вернулись, поэтому очередной разговор меня не ждал, только тренировка, на которой я отрабатывал новые и старые навыки, повышая мастерство. Мне даже показалось, что в этот раз отпущенное время закончилось слишком быстро, я бы не отказался позаниматься еще. Но дела, дела…

Выйдя из зала, я позвонил дяде. Оказалось, он еще беседовал с Лихолетовым, но пообещал немедленно выехать и попросил его подождать.

Я проверил все свои метки, возвращения ключевых фигур не зафиксировал. До Грабиной я не дотягивался, поэтому решил проверить Владика. Тот сидел в своем училище и с кем-то разговаривал:

— … потому что важна только сила, — убежденно вещал он. — Все остальное — ерунда, если ты хочешь