— Хватит нести чушь! — наконец не выдержал моего напора цесаревич и заорал на меня в ответ. — Что ты несёшь такое? Что это за бред?

— Чушь? Бред⁈ Да даже твоя подружка, и та работала на этот сраный орден! Не веришь мне, спроси у неё! Ну же, давай, спроси!

Глава 3

Западное полушарие, Карибское море, неизвестные воды

Между мной и цесаревичем повисло тягостное молчание. Я уже сказал всё что хотел, а у него банально не находилось слов, чтобы мне ответить. Но оно и понятно, вряд ли он когда-то получал подобную отповедь от постороннего человека. И если так посудить, то для ребёнка императора, которому позволено если не всё, то почти всё, и которому еду подносят на золотой ложечке, он ещё достаточно адекватно реагирует на мои слова. И это меня радует. Чем-то он напоминает мне меня самого. Только я от подобного поведения избавился ещё в подростковом возрасте, а у цесаревича этот тяжёлый период похоже подзатянулся. Ну да ничего, это недоразумение мы попробуем исправить.

— Те слова, что говорит этот парень, они правдивы? Ты работаешь на кого-то и только поэтому ты рядом со мной? Ты передавала информацию обо мне нанимателю? — наконец принял для себя решение цесаревич и развернулся к молодой, красивой девушке, что с каждым новым сказанным им словом бледнела всё больше и больше.

— Я… я не… они… я… — девушка начала заикаться и задыхаться, словно хотела попытаться что-то сказать, но слова вдруг начали разбегаться от неё в разные стороны.

— Успокойся и просто расскажи мне, как всё было на самом деле, — на удивление спокойно отреагировал цесаревич и даже притянул к себе девушку, чтобы обнять её и погладить.

Ну что это за цирк? Не говорите мне, что они ещё и влюбились друг в друга! Поди наговорили друг другу целую кучу ванильной чуши и поклялись любить до гроба. При этом одна наивная дура изначально повелась на деньги и посулы плохих людей, но сама оказалась не готова к возможным последствиям. А другой, просто излишне избалованный, не вышедший из подросткового возраста доверчивый дурачок. Вот кто, кто, скажите мне на милость, обнимает ту, кто практически сознался в шпионаже против тебя? А если она сейчас его ножом пырнёт? Это только кажется, что подобный вариант событий является глупостью. Как бы не так. Доспех цесаревича просто не заблокирует столь подлый удар, ведь девица буквально обвила руками шею парня. И ладно я, я просто жду развязки, ведь мне вся эта мелодрама и даром не нужна. И даже если цесаревича пырнут, мне будет плевать, ведь я лекарь и возникшую лишнюю дырочку в его теле мигом залатаю. Но он сам-то, неужели ни капельки не задумывается о последствиях своих решений? Впрочем, судя по всему, девушка и правда не играет на публику и своего наивного благодетеля дырявить не хочет. Вон, даже вроде забормотала ему что-то, нашлись силы сладить с эмоциями. А он и рад, уши развесил.

— Слежка через постель, самый надёжный вариант быть рядом с объектом, если он мужчина, — спустя две минуты соплей и слёз мне надоело ждать развязки, и я решил немного поторопить события. — Она за тобой следила, однозначно.

— И что? За мной много кто следит, ты в том числе, — зло бросил в ответ цесаревич, неохотно поднимая на меня взгляд.

— То есть, слежка тебя ничуть не смутила? И даже тот факт, что следила она в пользу ордена, твоего мнения не меняет? — вскинул я одну бровь.

— Орден, так они себя называют? Хотя мне по большому счёту плевать на их самоназвание. Это всего лишь ещё одна политическая сила. А я, я не собираюсь влезать в дела государства! Моя позиция давно всем известна, в том числе моему отцу. Я не наследник, я снял с себя этот груз ответственности. А у отца было полно времени, зачать нового наследника. Не моя вина, что он этим не озаботился!

С каждым новым сказанным цесаревичем словом я начинал видеть в нём глупого, обозлённого ребёнка. И меня самого это начинало злить. Мне-то по большому счёту плевать на этого парня. Меня всего-то попросили вернуть его домой, под руку отца. Но чем дольше я с ним общаюсь, тем всё сильнее осознаю, если этот недотёпа придёт к власти, быть беде. Избежать этого можно только одним способом. Александру нужно измениться.

— Значит, ты хочешь самоустраниться от дел государства? — спросил я у цесаревича, ироничным голосом. — Если я не ошибаюсь, ты попробовал это сделать. И как, получилось у тебя это? Судя по тому что я вижу, судя по всей этой ситуации, ни хрена у тебя не получилось, и не получится в будущем. Потому что ты сын своего отца, ты цесаревич, наследник крупнейшей страны в этом мире. От этого не сбежать, как бы ты ни старался. Да, ты можешь бежать, ты можешь прятаться, можешь менять личины, но когда придёт время, тебя найдут, и тогда, тебя либо убьют, просто из соображений безопасности, либо тебя всё-таки заставят сесть на трон. Только в последнем случае, это будешь уже не ты, вместо тебя на красивом резном стуле будет сидеть пустая апатичная марионетка, пляшущая на нитках, что держат чужие, властолюбивые руки.

Я нарочно говорил о самом плохом из вариантов. Зачем смягчать? Ведь только под градом ударов молота куется лучшая сталь. Пусть на это понадобится не сто, а двести ударом, не двести, так четыреста, не четыреста, так хоть вся тысяча. Я буду бить. Раз за разом. Я буду говорить правду. Не из-за долга перед императором или князем Багратионовым, у меня перед ними долгов нет. Я буду делать это, чтобы у той страны, в которой я живу, был сильный лидер, что не прогнётся под тот же орден. И если так случится, что отец этого парня всё же умрёт, не завершив борьбу с орденом, я хочу, чтобы его сын был готов продолжить это дело. Ради этого я готов побыть нянькой и наставником.

— Замолчи, — с трудом подавляя злость, цесаревич отвернулся от меня, лишь бы