— К середине лета намечается выпуск первой тысячи парагвайских пилотов, — кивнул Эрн. — А закупленных нами в Америке самолётов хватает лишь на половину подготовленных за год лётчиков.

— Нельзя ли ещё сократить срок подготовки? — потребовал почти невозможного Ронин.

— Помилуй, батюшка, и так ведь полуфабрикаты выпускаем! — возмущённо всплеснул руками старорежимный генерал.

— Попробуйте, Николай Францевич, ещё ужать программу подготовки до полугода, — понимая всю преступность приказа, всё же попросил владыка Парагвая. — Война потребует десятки тысяч пилотов.

— Придётся набирать из студентов технических вузов, и максимально сократить теорию, больше упирая на выработку практических навыков пилотирования, — тяжело вздохнув, согласился с неизбежным генерал.

— Инженеры Асунсьона помогут с тренажёрами и киноматериалом учебных фильмов, — пообещал техническую поддержку Алексей.

— Парагвайцы напрягаются из последних сил, а вот Сталин своих «соколов» пинками не подгоняет, — обиженно посетовал на вождя–коммуниста бывший белогвардейский офицер. — Будто война уже не завтра.

— В Союзе упорно считают, что в этом году Гитлер начать войну не способен, — пожал плечами Кондрашов. — В общем–то, в такой точке зрения есть логика, однако лёгкие европейские победы опьянили немцев — хищники вкусили крови.

— Франция, по всем статистическим данным, была сильнее Германии, — печально покачав головой, поддержал старый штабной генерал. — Но сумела продержаться лишь чуть больше месяца.

— А теперь против Советского Союза попрёт вся объединённая военная мощь континентальной Европы, — сквозь сжатые зубы, зло выдавил Алексей.

— Сталин чует угрозу и тоже стремиться нарастить выпуск военной продукции, — объективно заметил Кондрашов. — И армию он увеличивает с полутора до пяти миллионов. Хотя за Гитлером и стоит уже семь с половиной миллионов бойцов, но ведь часть армии топчется у берегов Ла–Манша.

— Сталину тоже приходится держать часть сил на Дальнем Востоке, — возразил Эрн.

— Советы ведут переговоры с японцами о подписании «Пакта о нейтралитете», — доложил разведданные Кондрашов. — Очевидно, в первой половине апреля Сталин сумеет договориться с самураями о хлипком мире.

Слова главы парагвайской разведки оказались пророческими: Япония заключила пятилетнее соглашение с Советским Союзом о нейтралитете. И после стабилизации обстановки в Иране и Маньчжурии, перед командованием РККА встал вопрос о теперешнем предназначении Южной полевой армии. Тем более что на особенности военной подготовки интернационального состава сборной армии поступало всё больше нареканий со стороны партийных органов и соглядатаев НКВД. Разобраться в сложившейся ситуации поручили Народному комиссару обороны, Семёну Константиновичу Тимошенко.

Маршал Советского Союза Тимошенко по характеру службы занимался совершенствованием боевой подготовки войск, реорганизацией и техническим переоснащением РККА. Ему стало самому любопытно проинспектировать необычную армию, поглядеть на скандальные новшества заезжих парагвайцев.

Сюрпризы начались ещё на подлёте к полевому аэродрому в Астраханской степи. Сначала две пары высотных истребителей самовольно взяли транспортно–пассажирский самолёт в клещи и повели под конвоем. Затем из–за облака вывалилась парочка истребителей иностранного типа и изобразила атаку на охраняемый транспортник. МиГ-и разделились на две группы: одна пара продолжала охрану московского гостя, а вторая принялась отгонять налётчиков. В небе, ревя моторами, закружила воздушная карусель.

Обеспокоенный маршал прошёл по салону и, приоткрыв дверь, заглянул к пилотам. Из динамика рации по кабине разносились резкие, вовсе не уставные, команды, словно сук коротких пулемётных очередей.

— Товарищи, что происходит? — спросил штурмана маршал. — Кто это там матерится в эфире?

— Всё нормально, товарищ маршал Советского Союза, — обернувшись к Тимошенко, улыбнулся штурман. — Над астраханским военным аэродромом всегда шумно. У парагвайцев даже ночью карнавал не прекращается — казаки гуляют сутками напролёт.

Тимошенко протиснулся в кабину и, наклонившись к креслу штурмана, попытался сквозь лобовое стекло разобраться в кутерьме воздушного боя за бортом.

— На фюзеляжах МиГов вижу красные звёзды, — заметил маршал. — А на иностранных истребителях, похоже, опознавательных знаков нет.

— На «Аэрокобрах» звёзды тоже имеются, но выведены лишь тонким контуром, — возразил штурман. — Потому их среди камуфляжных пятен не видно. Вот и получается, что самолёты с красными звёздами сражаются с зелёными. Да у парагвайцев тут на всей технике та же фигня.

— Кто дал казакам право атаковать гражданский борт? — возмутился Тимошенко.

— Товарищ маршал, тут всякий, проникший в охранную зону, вовлекается в военные учения, — пожал плечами штурман. — И на земле, и в воздухе, случайно забредших чужаков останавливают предупредительными выстрелами и берут в плен, а по удирающим шпионам открывают огонь на поражение.

— Сурово служба поставлена, — нахмурив брови, проворчал Тимошенко. — Так значит, нас под конвоем ведут на аэродром?

— Нет, «красные» идут рядом почётным эскортом, — оправдал местных разговорчивый штурман. — А вот «зелёных», видно, командование не сочло нужным предупредить о визите высокого гостя, потому и резвятся, заморские бестии. На «Аэрокобрах» все пилоты из парагвайских казаков, советских парней мало, только отчаянные сорвиголовы из молодёжи решаются садиться за штурвал американского чуда. Товарищ маршал, ведь у этого истребителя мотор не по нашему установлен, позади кабины пилота — целая морока переучиваться управлению.

— Так парагвайцы, смотрю, и воюют не по нашему — парами, а не тройками, — задумчиво вглядываясь в воздушные пируэты истребителей, отметил странность в тактике боя Тимошенко.

— Это так научили казаков драться воздушные бои в Испании, — повернул голову пожилой пилот. — Только тогда они сражались с немецкими асами на советских И-16, да и сами лётчики ещё не были парагвайцами.

— А чем советская тактика ведения воздушного боя оказалась плоха? — решил разобраться до конца маршал.

— В начале войны хороша была, — печально усмехнулся ветеран–интернационалист. — А как только немцы начали поставлять путчистам, вместо старых бипланов, скоростные высотные монопланы — бои на виражах сменились боями на вертикали. Третий самолёт в советском построении неминуемо отбивался от группы и, лишившись прикрытия товарищей, расстреливался фашистами. Я так понимаю, за штурвалами вражеских истребителей сидели уже совсем не испанцы.

Пилот умолк и отвернулся, опасаясь, что сболтнул лишнего — про теперешних