раз, выяснив, что я расспрашивала и многих других горожан. Вскоре я перестала разговаривать с людьми и пошла другим путём. Я думала, что простого желания расписаться в Книге дьявола будет достаточно, чтобы он появился, но проходили недели, и я начинала сомневаться. Возможно, всё это неправда.

Однажды, в начале июня, я положила вязанку хвороста на берегу ручья и растянулась на плоском камне, который словно был создан для отдыха.

Если тёмные силы в самом деле существуют, почему я до сих пор одна в лесу?

Я легла на спину и уставилась на клочок неба, маячащий среди древесных крон. Я раздумывала, как поживают папа и мама – где бы они ни были. Чувствуют ли они ту же боль от разлуки со мной, которую ощущаю я, скучая по ним?

Я до сих пор силилась понять, что же всё-таки произошло. Мама призналась перед всем городом, что дьявол научил её летать по воздуху верхом на метле. Если б я могла летать на метле, я зависла бы над домом священника, сбросила корзину с камнями в дымоход и выплеснула рагу на угли, а потом позволила бы дьяволу забрать меня к маме и папе, и мы снова стали бы семьёй. Но если мама действительно умела летать, почему она не прилетела за мной?

Я закрыла глаза и впилась ногтями в ладони. С каждым днём становилось всё труднее понять, были ли Эбигейл, Бетти и даже мама великими лгуньями – или действительно страдали. Люди говорили и то, и другое. Но зачем бы маме признаваться в стольких жутких вещах, если они не были правдой?

– Индианка Вайолет!

Я чуть не выпрыгнула из собственной кожи. И выругалась, увидев, что случайно пнула хворост и сбросила вязанку в ручей. Я стремительно обернулась, почти ожидая увидеть самого сатану, но передо мной стояли Элизабет Принс и незнакомая девушка. Сердце заколотилось в груди. Как они сумели подобраться ко мне так тихо?

В Салеме было не так уж много «цветных», и я привыкла ловить на себе чужие взгляды. Но незнакомая девушка рассматривала меня так нагло и так пристально, что я невольно задумалась: может, это дьявол в женском обличье? И он, наконец, явился взглянуть, что я за птица.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как я последний раз видела Элизабет, но было ясно, что смерть матери сильно её подкосила.

Элизабет Принс было тринадцать, как и мне. Выцветшее платье мешком висело на тощем как скелет теле. Светлые волосы, собранные в узел, прятались под чепчиком – когда-то белым, а теперь пожелтевшим от старости и грязи. Зелёные глаза были сильно воспалены и настолько глубоко запали, что казалось, будто Элизабет вымазала глазницы сажей.

Нечёсаные каштановые волосы другой девушки свисали на плечи сальными прядями. Она выглядела как нищенка – слишком бедная, чтобы иметь чепец или расчёску. Её коричневое платье было изношено и покрыто прорехами, которые она не потрудилась заштопать. Девушка напоминала беспризорницу – из тех, что выпрашивают объедки на улице, но она смотрела на меня голубыми глазами с видом явного превосходства. Так же – сверху вниз – смотрела госпожа Пэррис, и я изумилась: откуда в этой девице столько нахальства?

– Вайолет, – прошептала Элизабет, словно боясь, что в лесу кто-то может её услышать, – это Тэмми. Тэмми Янгер из общины близ Глостера. Она видела там тебя с миссис Пэррис.

Элизабет нервно прикусила нижнюю губу, когда Тэмми протянула мне руку. Я заколебалась, увидев грязь у неё под ногтями. Она нетерпеливо пошевелила пальцами, и – хотя эта дикарка ошеломила меня – я позволила ей помочь мне подняться.

Я небрежным жестом стряхнула мох и листья со своего платья, надеясь, что странная девушка не услышит, как громко стучит кровь у меня в ушах.

Она скрестила руки на груди и оглядела меня с головы до ног.

– Индианка Вайолет, я слышала, твоя мать призналась в колдовстве. А ты тоже ведьма?

Я разинула рот и отчаянно затрясла головой.

– Нет! Конечно, нет! И моя мама отказалась от своих слов!

Всего несколько минут назад я мечтала расписаться в Книге дьявола, но вопрос Тэмми заставил меня вспомнить недавние кошмарные события. Околдованные девушки кричали, указывая пальцами друг на друга. Были названы имена, а потом людей отправили в тюрьму. Мама рассказывала жуткие истории. Осуждённых казнили на Виселичном холме. Одного человека насмерть раздавило тяжёлыми камнями, сброшенными на него по приказу шерифа Корвина.

Прошло немало времени с тех пор, как губернатор Фипс помиловал последнего из обвиняемых, и, казалось, люди с радостью делали вид, что ничего этого никогда не было, а Бетти и Эбигейл продолжали читать Библию, шить и заигрывать с парнями. Будто ничего не случилось.

И всё же, когда Тэмми спросила, не ведьма ли я, мне словно стало труднее дышать, и я почти почувствовала, как на шее затягивается тугая петля. Одно дело – искать дьявола тихо и молча, и совсем другое – когда слово «ведьма» произносят вслух.

Тэмми Янгер бросила сердитый взгляд на Элизабет, и та словно попыталась спрятаться в своём слишком большом для неё платье. Она слегка пожала плечами и посмотрела на мыски поношенных ботинок.

– Я никогда не говорила, что она ведьма. Я только сказала: «может быть».

Слушая их разговор, я мало-помалу поняла, что они пришли не обвинять меня в колдовстве. В том колдовстве, за которым следуют припадки, корчи и Виселичный холм. Эти девушки надеялись, что я действительно ведьма.

Но почему?

В первый миг мне захотелось тут же убежать прочь – вернуться в дом священника и забыть эту девицу с сальными лохмами и пронзительными голубыми глазами. Но у меня было так много вопросов о ведьмах и о маме… Что, если сама судьба привела Тэмми ко мне?..

Тэмми Янгер нахмурилась, пнула в мою сторону маленький камешек, а потом повернулась и быстро зашагала в сторону города. Элизабет бросила на меня быстрый нервный взгляд и рванула следом за ней. По мере того, как они с шумом и треском шли по лесу, уходя всё дальше, моя паника росла. Что, если эта Тэмми может мне помочь? Я обязана попытаться!

– Постойте! – крикнула я.

Элизабет схватила Тэмми за руку, и они остановились.

– Да, индианка Вайолет?

– Почему ты спросила, не ведьма ли я? И… – я с трудом сглотнула, – даже если ведьма, с чего бы мне рассказывать об этом кому-то вроде тебя?

Я добавила последнюю фразу, чтобы она не слишком задавалась. Тэмми Янгер, похоже, не привыкла, что с ней разговаривают в таком тоне. Да,