Поводил поднятой рукой — зубастые безглазые морды качнулись вслед за ним, как будто принюхиваясь отсутствующими носами. Я размахнулся и метнул цилиндрик над их головами, как гранату — далеко и сильно. Твари метнулись за ним, как собака за мячиком, и я крикнул:

— Побежали!

* * *

— Кто такие эти Чёрные? — спросил я, отдышавшись.

— Не знаю.

— Откуда они там взялись?

— Не знаю.

— Почему нам помогли?

— Да не знаю, солдат! Я встречалась с ними раньше, но всегда драпала впереди своего визга.

— Да, жуткие ребята, но на фоне тех, с зубами, я был готов с чёртом обниматься.

— В Школе нам говорили держаться от них подальше, и я держалась. Они вроде как не живые существа, а некие функции. Появляются там, где грубо нарушается порядок вещей, установленный Основателями. Обычно до людей им дела нет, но, к примеру, за мощным артефактом могут явиться. Похоже, опять решили, что мне там не место, и выкинули прочь.

— Опять?

— Не спрашивай.

— Кстати, а куда?

— Без понятия. Я вообще не чувствую ни хрена, как отрезало.

— Не удивительно, от тебя так шарашило, пока мы бежали… Ты прям дымилась, реально.

— До последнего надеялась прорваться. Всё время казалось, что почти, вот-вот, но хрен там. Хорошую ловушку сделали Основатели.

— Да уж, та ещё вышла пробежечка…

* * *

Когда зубастики отвлеклись на отлетевший акк, мы кинулись бежать по единственной дороге. На рывок одолели метров триста, но потом я сдулся. Силы утекали так, как будто я ещё одного себя на плечах тащу, а вместо них наливался в тело холод. Ощущение было как бежать в ледяной воде, точнее, даже не воде, а суперантифризе, не замерзающем даже при минус миллион, или сколько там было. Но от Аннушки тащило такой силой, гневом и страстью, что я бежал сколько мог, а потом ещё столько же на одних голых нервах. А когда я уже был готов упасть на дорогу и разбиться об неё застывшей ледяной статуей, нас окружили невесть откуда взявшиеся фигуры в чёрных балахонах, и что-то случилось. В результате мы валяемся в грязном тёмном подвале, в дверном проёме между двумя кирпичными помещениями. Деревянная дверь, повисшая на одной петле, пыль, мусор, тишина, темнота.

Темнота не полная, через следующий дверной проём просачивается тусклый свет. По крайней мере мы не заперты, двери там нет.

— А ты как, солдат? — спросила бледная усталая Аннушка.

Выглядит она так себе — осунулась, щёки ввалились, как будто резко похудела килограммов на десять. Но всё равно красивая. Офигенно, что мы живы.

— Выживу, — ответил я кратко.

Сил встать и куда-то идти нет, но ничего, вроде бы, не болит. Руки двигаются, глаза смотрят, сердце бьётся. В такие моменты остро осознаёшь, как это много.

— Скажи спасибо Донкиной любвеобильности, — тихо хмыкнула она, — старушка успела неплохо поделиться с тобой вторичным ихором.

— Но-но! Ты меня простила! Сама сказала!

— Остынь, солдат, я шучу. Но факт, без этого ты бы вряд ли выжил.

— Рекомендуешь повторить при случае?

— Только попробуй!

— Шучу-шучу. Мне, кроме тебя, никто не нужен.

— Все мужики так говорят… Но я другое хотела спросить. Что тут с кросс-локусами?

Я напрягся, сосредоточился, потянулся к окружающему миру… Помотал головой, сплюнул, развёл руками:

— Что-то непонятное.

— Всё ещё не чувствуешь?

— Чувствую. Но не понимаю, что. Как будто вокруг один сплошной кросс-локус. Или сто тысяч обычных. Но все при этом какие-то… Придушенные? Заглушённые? Дезактивированные? Не знаю. Странное место.

— Я бы удивилась, если бы нас выкинуло в обычное. Мне показалось, что Чёрные дали нам неприцельного пинка, а уж упали мы где упали. Ничего, мы живы, значит, разберёмся…

— Тс-с-с! — остановил я её. — Тише. Кто-то идёт.

В коридоре за пустым дверным проёмом мелькнула тень — кто-то на секунду перекрыл источник света. Чуйка молчит, но у неё своя логика, это вовсе не значит, что пришедшие дружелюбны. Может быть, они просто пока не в курсе, что мы тут.

Винтовка со мной, но без акка бесполезна. Достал пистолет, положил под руку, прикрыв полой куртки. Понятия не имею, выстрелит он, или то, что случилось с патронами в том месте, необратимо. Может быть, вместо пороха там серая пыль, и пистолетом только кидаться. Не хотелось бы, не чувствую в себе пыла к рукопашной. Я и встать-то пока толком не могу, всё тело ноет, мышцы как кисель, суставы ломит.

— Да нет там никого! — уверенно сказал звонкий детский голос. — Дурацкая идея была, Томил! Я тебе сразу сказала, фигня это всё и сказки!

Девчонка, скорее всего. Они те ещё язвы.

— А вот и не сказки! Мне дедушка рассказывал… — голос чуть пониже, интонация обиженная. Пацан.

— Ах, ну если дедушка! — саркастический девичий голосок.

— И ничего не «ах»! Мой дедушка, он знаешь какой…

В этот момент говорящие свернули из коридора к нам и в пылу спора успели подойти почти вплотную, не замечая нашего присутствия.

— Ой! — тихо сказал мальчик. — Оу! Блин!

— Привет, Томил, — поздоровалась Аннушка.

— А! Они правда тут! — взвизгнула девица лет десяти. — Почему она знает, как тебя зовут?

Курносый нос, косички, платьице, широко распахнутые, огромные, как в мультиках, удивлённые, слегка раскосые глаза.

— Блин, отец меня убьёт, — загрустил пацан. — Потом выпорет и заставит все каникулы работать в огороде.

— Убитого? — уточнила девочка.

— Плохо ты знаешь моего отца. Вот тебе и сказки-страшилки…

— Стоп-стоп, парень, — сказал я. — Успокойся, мы не очень страшные. Как зовут твою подружку?

— Не говори ему! — заверещала девчонка. — Он украдёт мою душу!

— А мою, значит, пусть ворует?

— А ты сам виноват!

— Чего это я? Ты дверь нашла.

— А ты её закрыл!

— А ты попросила!

— Мало ли что я попрошу, ты что, всё сделаешь?

— Ну да, — насупился парень. — Мы же друзья.

— Ну и ладно! Я Лесечка! Вот! Воруйте душу, демоны!

— Мы не демоны, — сказала Аннушка.

— Врёте, — убеждённо ответила девчонка, — все знают, что через двери приходят демоны. Они крадут души,