Вскоре Бася Халупец исчезла и появилась вновь лишь через несколько лет. Она ходила по городу, выпрямившись, осторожно, словно боялась, что может случайно к чему-нибудь приклеиться.

– Видно, что поездила по миру, – говорили о ней. Ходили слухи, что она большая звезда, снялась в кино.

К Хеле, интересовавшейся уже не только цветами, но и мальчиками, ходил тогда высокий юноша из деревни Хойны. Его звали Кшиштоф, он водил ее на прогулки. Они почти не разговаривали, просто ходили – от дороги до поля в конце деревни и обратно. Иногда он рвал для нее цветы. Фелек слышал, как во время вечерней молитвы его сестра шепчет Богу, что не знает наверняка, но, кажется, влюбилась.

Однажды Хеля отправилась с матерью в Коло, на рынок. Был конец июля, люди буквально плавились на солнце. Хеля мечтала искупаться в пруду или хотя бы облиться ведром холодной воды из колодца. На тонувшей в пыли улице Сенкевича увидела своего Кшися. Оживленный как никогда, он крутился вокруг Барбары Халупец, которая пыталась не обращать на него внимания. Парень громко смеялся и корчил рожи, как ошалевший. В какой-то момент он упал на колени перед черноглазой женщиной и во всю глотку стал орать, что любит ее, после чего та быстрым шагом удалилась. Хеля отвернулась, потянув мать за собой. Домой она пришла полуживая. Пробормотала, что у нее температура, и сразу зарылась в кровать. Глухая к мольбам отца, провела так несколько дней, пока наконец не дала себе два обещания. Во-первых, встать. Во-вторых, больше никогда не влюбляться. Сдержала только первое.

* * *

Лучшим другом Бронека Гельды был пес. Его звали Конь. Он относился к тому типу глупых собак, глупость которых хочется приласкать. Конь лаял в самые неподходящие моменты, бросался на телегу, месяцами стоявшую во дворе, и гонялся за невидимыми жертвами. Кличкой он был обязан характерным зубам, определенно слишком крупным для животного таких размеров. Любимым занятием Коня были нападения на овин. Всякий раз, когда Бронек, его мать или один из двоих братьев открывал широкие ворота, чтобы попасть внутрь, Конь внезапно оказывался рядом. Он влетал в овин, осматривался и хватал первую вещь, привлекшую его внимание. Так ему случалось утащить кусок тряпки, старое древко от молотка или даже усохшую лапку нутрии (с этих зверьков Геновефа Гельда снимала в сарае кожу). Но чаще всего объектом подобных краж становился какой-нибудь засохший кошачий помет. В один прекрасный летний день 1937 года Коню исключительно повезло. Его трофеем стал букет цветов, спрятанный за грудой бревен, а вечером, будто этого было мало, ему удалось украсть еще один, непредусмотрительно оставленный в том же месте. Бронек выскочил из сарая и гнался за Конем через двор и поле, когда же силы его были на исходе, начал кидать в собаку камнями, пока та не скрылась в кустах. Траекторию побега устилали лепестки маков.

Уберечь получилось лишь третью связку. В тот же вечер Бронек отправился к Шпакам и со смесью страха, стыда, сомнений, радости и гордости вручил букет Хеле. Девушка молча взяла его, поставила в воду и ушла с кухни, прежде чем он успел что-либо сказать.

После нескольких поединков с будущим шурином Бронек сел на ступеньки перед домом и принялся наблюдать, как Хеля несет из хлева ведра с молоком. Только сейчас он заметил, насколько она худая. Ноги как его предплечье. Бедра мальчика-подростка. Груди как будто вообще не было. Лицо вытянутое, нос маленький и большие карие глаза. Вместо рта – полоска без губ. Длинные волосы, связанные в конский хвост, развевались и липли к шее и щекам.

– А ты, Хеля, слышала анекдот о двух мужиках, которые очень долго спорят? – завязал он разговор.

– По-моему, нет, – ответила она, ставя ведра у колодца.

– Спорят и спорят, и вдруг один говорит: «А у вас, говорят, все тело волосатое, как у обезьяны!» И знаешь, что на это отвечает второй?

– Нет.

– Ваша жена слишком много мелет языком!

Молчание, воцарившееся с последним предложением, вызвало у Бронека подозрение, что анекдот все же был не столь великолепен, как уверяла мать, когда несколько дней назад за столом делилась им с сыновьями.

– Довольно смешно, – заключила наконец Хеля и вернулась к работе.

В следующих беседах Бронек пробовал ее узнать и все больше убеждался, что это будет нелегко. Девушка вела себя любезно, отвечала на вопросы, бывала даже забавна, но никогда сама не начинала тему, и ему ни разу не показалось, что она заинтересована им больше, чем работой по хозяйству. Положение изменилось лишь на одном из танцевальных вечеров, которые Хеля обожала, а Бронек ненавидел.

* * *

В семье Шпаков танцевали всегда. Польку, шибер, вальс. Танцевали вечером во дворе по поводам очень веселым и просто веселым, а порой и вовсе без повода. Бронек Гельда был противоположностью танца и, может быть, именно поэтому в тот вечер показался Хеле несколько невнятным.

Не считая вспышек злости и энтузиазма, случавшихся с ним во время борьбы на руках, он двигался скорее мало, да и то достаточно флегматично – зато могло показаться, что в его высоком теле постоянно что-то происходит.

День был ветреный, солнце пригревало. Бронек не знал, что надеть, и в итоге нарядился, как для фотосъемки. Ботинки, в которых ходил в костел по очереди с тремя братьями, пиджак с широкими лацканами, галстук в разноцветные полоски и белая рубашка, пропотевшая через пятнадцать минут после выхода из дома. Сбрил рассыпанные по подбородку зернышки щетины, а слегка оттопыренные уши затушевал, зачесав волосы набок. У него было гладкое треугольное лицо. Широко расставленные глаза и острый подбородок. Маленький нос. Маленький рот. Он последний раз взглянул в зеркало и спешно вышел из дома.

Во двор Шпаков он вошел, притворяясь уверенным в себе. Большинство гостей уже танцевало. Одни пары скакали по двору, другие разговаривали перед домом, кто-то писал в кустах, а кто-то пытался петь. Ни один мужчина не пришел в костюме.

Фелек Шпак прислонился к стене, а его голову окутало облако сигаретного дыма.

– Ну ты, Бронек, и кулема…

– Что?! – Лицо покраснело, руки в карманы, зубы стиснуты, скрежет, развернуться, убежать домой и никогда больше у них не появляться. Но все-таки вдох, выдох, раз, два, спокойно. – Что?

– Галстук?..

– А чего, запрещено?

– Да нет.

– Тогда какого дьявола болтаешь?

– Вырядился, как на Пасху.

– Иди к черту! – проворчал Бронек и подошел ближе. Фелек отступил на шаг.

– Вечно ты, Бронек, дуешься. Хороших манер – кот наплакал, а на мою сестру глаз положил… – Он улыбнулся, зажмурился и глубоко затянулся. Кивнул на танцующих. – Жду-не дождусь, как вы с Хелей покажете класс.

За весь вечер Бронек не станцевал ни разу. Пошутил немного с Хелей, немного с ее отцом и периодически отказывал расхристанным соседкам, бурча что-то про больное колено. В конце вечера, когда часть пар уже разошлась по домам, присел рядом с Хелей на лавку под деревом и проговорил: