Шрифт:
Закладка:
— Извини, я не швея мотористка.
— А может…
Договорить она не успевает.
— Рита?!
Мужской голос со стороны основного входа в шиномантаж. Глаза Ахметовой округляются, походя на чайные блюдца. Она начинает хватать ртом воздух, будто задыхается. Взгляд мечется по периметру.
— Рита?!
Втягивает голову в плечи, хватает меня за руку и тянет за собой в тень. Прижимается спиной к стене здания и сжимает пальчиками мою толстовку на груди. Если кто-то сейчас пройдет мимо, то увидит лишь мою спину, но она этого не знает и трясется, как кролик, заставляя мое тело вибрировать в ответ. Что, бля, за новомодное явление?
— Отец?
С глаз, в которых агонизирует страх, спускаюсь к губам.
— Тсш-ш-ш, — укоризненно, — нас услышат.
Интересно…
— Рита? Куда ты делась, Зараза Тимуровна?! — голос ближе.
Ахметова крепко зажмуривается, а я, как идиот, наблюдаю за тем, как она кончиком языка проходится по истерзанным зубами губкам. Когда твое тело прижато к другому аппетитному телу, реакции не избежать, а если учитывать моё длительное воздержание, то тут все химические и физические реакции задействуются. Сглатываю, пытаясь переключиться на что-то отрезвляющее и направляющее стрелку часов в штанах на пол шестого.
Зараза Тимуровна?
Значит там не папка по следу идет.
Шаги ближе. Рита распахивает глаза и резко меняет наше положение. Теперь я распят у стены, а она растерянно делает шаг назад. Прижимает указательный палец к губам. Заглядывает за угол и кривится, а я… Я рассматриваю кусочек её голого тела.
— Рита?
— А-а-а, черт! — тихо шипит и ступает в ту сторону, которая освещена. — Да, тут я. Чего кричишь, дядь Вов?
Усмехаюсь. Вид такой невинный. Чума просто.
— Чего кричу?! Ты меня до инфаркта решила довести? Сказал же, сидеть в машине!
— Ну так я по делу отлучилась…
— Какому еще делу, Рита?
— Пописать, дядь Вов. Терпеть сил не было, — и вид такой ангельский. Сдувает прядь волос, которая упала на глаза, и скашивает на меня взгляд.
— В машину иди, — с тяжелым вздохом.
— Да-да, сейчас, — ступает назад, подает мне свое телефон и тихо шепчет, — цифры свои запиши, Димочка.
Нервно посматривает в ту сторону, откуда доносился голос дядь Вовы.
— Я незнакомым девочкам номера не даю, — отлипаю от стены, шагаю в сторону.
— Что? — а вот тут не наигранно, вполне натурально удивляется.
— Рита?!
— Иду я! — поворачиваюсь спиной, но не ухожу. Слышу, как недовольно сопит и топает с места преступления.
— Что со штанами? Тебя кто-то обидел?
— Нет.
— Почему порваны?
— Села неудачно. За гвоздь бампером зацепилась.
Улыбаюсь, ловя её саркастические интонации.
— Жопа-то хоть целая?
— Целая.
— Пиджак мой накинь, чтобы прикрыть.
— Нет. У меня по плану щелевое проветривание.
— Рита!
— Простите, Владимир Юрьевич, за грубость, но сладкая попа хочет подышать. Не мешайте.
Голоса затихают, а я стою на месте, переваривая происходящее.
Логика и мозги отключаются, потому что сладкая попа рисуется в полной версии. И стрелка в штанах указывает не на пол шестого, а на двенадцать…
Ф-ф-фак…
7. Хотела, Рита, друзей
POVМаргарита Ахметова
— Рита? Что с твоим лицом?
— А? — заторможено реагирую на слова отца. Он сидит напротив меня, прищуривается. Сегодня меня удостоили великой чести — совместный завтрак с Тимуром Тагировичем. Я обязана радоваться, но ночь оказалась бессонной, и мои мысли постоянно уплывают к тому парню. Димочке.
— Ты не сосредоточена. В чем дело?
Выдыхаю с шумом. Взгляд падает на тарелку с овсянкой. В ней дольки клубники и кружочки банана. Мне нравится такой вкус. Сверху шоколадная арахисовая паста без сахара. Это немногое, что заходит мне из правильного питания.
— Тупею от счастья, батюшка.
— Что?
— Четыре стены, я и Галина Викторовна, — обрисовываю ему ложкой в воздухе, — меня счастьем накрывает, и я становлюсь очень глупенькой без выходов в социум.
— Рита-а-а, — тянет на выдохе. — Я же сказал, будут тебе друзья.
Фыркаю. Аппетит пропадает. Я не хочу, чтобы мне выбирали друзей.
Они должны появляться при разных обстоятельствах. В кино столкнулись, в парке… Или на заборе. Подкидывает несменная шизо. Ну да… Или на заборе. А что тут такого?
У меня вот навыки общения вживую совсем отсутствуют. И травма теперь психологическая из-за отказа парня. Он мне даже свой номер не дал. Почему?
Не понравилась?
Я полночи крутилась перед зеркалом. Что не так? Красивая же. Знаю.
Но дурочка от природы— снова шепчет злосчастная.
И небольшая царапина на ягодице тому подтверждение.
Ковыряюсь ложкой в каше, переворачивая кружок банана.
Завтрак уже не кажется мне очень вкусным. Я вновь окунаюсь в темноту взгляда Димочки. Язык не поворачивается назвать его Димка или Дмитрий. Освещение, конечно, не позволило рассмотреть цвет его глаз, зато его губы меня очень впечатлили. Смотрела бы и смотрела, как они двигаются. Боже… У меня, видимо, возник фетиш.
Тяжело вздыхаю, потому что я ему не понравилась. Парням не заходят девочки, которые проявляют инициативу. Я в этом убедилась. Если бы оказалась по вкусу, то он сам попросил бы номер, а так… Возможность увидеться с ним снова растворяется в пространстве.
— Рита?
— А?
— Да, что с тобой такое? — отец нервно откидывает салфетку на стол и начинает меня рассматривать словно впервые видит. Ага. Я сама сегодня себя не узнаю. Обычно с энтузиазмом встречаю утро, но что-то сломалось вечером, и я не про забор. — У меня встреча через час. Успеешь собраться?
Ложка падает на стол. Поднимаю глаза. Что это значит?
— Возьму тебя с собой. Развеешься.
Рот у меня стремительно открывается, но вот звуков издать не могу. Реально с собой возьмет?
— Если будешь и дальше сидеть, то уеду один.
Подскакиваю.
— Сейчас! Я быстро! — бегу к двери, но разворачиваюсь и так же активно топаю к папе. — Форма какая?
— Все равно. Ни тебе переговоры вести, — усмехается, а у меня пальцы на ногах от радости подкручиваются.
Ур-а-а-а!
С топотом взлетаю на второй этаж. Через ванную пробираюсь в свою гардеробную и замираю, открыв дверки шкафа. Переговоры? Это же важно. Я не могу пойти туда в топе и джинсах, так? Прикусываю губу. Тогда платье, лодочки, высокий хвост, как я люблю. Сумка и полные труселя счастья. Улыбаюсь, глядя в зеркало. Вот бы ещё где-нибудь Димочку встретить…
Спускаюсь вниз и натыкаюсь на хмурый взгляд Владимира. Весь запал тут же расщепляется на атомы. Он ведь не сказал?
Перевожу взгляд на папу. Тот дает ему указания и стучит пальцем по циферблату часов. У меня резко влажнеют ладони. Я боюсь, если дядь Вова расскажет, то в моей комнате на окна установят решетки для полноты картины о
