«А я, видать, и правда чурбан…»

Амадей быстро закончил помывку, за ним ушли в баню Настя и Мелисса. Парни расположились за столом, играя в алжасу. За недостатком солнца — уже под светом просаленного фитиля.

— Ты уже видишь, что я выиграл? — спросил Амадей, глядя на доску. — У тебя осталось два неизбежных хода.

— М-м, — сгребая фигурки, согласился стрелок. — Два — четыре, значит? Ты и правда хорош.

— Если б не отвлекался, вполне смог бы обыграть меня в прошлой игре. Чего ты там высматриваешь?

— Что это за деревце у нас под окном?

— С такими угловатыми листьями и красными ягодками? Это падуб. Но местные зовут его остролист.

Рэй кивнул. «А-а, точно, Сольвейг рассказывала про падуб, когда спасла меня из Бересты».

Дверь комнаты отворилась, и внутрь вошли краснощекие девушки в длинных банных платьях — смотрелись забавно.

— Как же приятно не вонять! — провозгласила Мелисса, взъерошивая влажные волосы. Она мельком глянула на невеселую мину Рэя, затем на задумчивую Настю, и выбор пал на Амадея: — Ты! — прищелкнула пальцами и указала на дверь смежной светлицы. — Идешь со мной, — подошла к столу, взяв недоумевающего героя за руку. — К нам не заходить!

— А что, собственно?.. — оторопев, попытался возразить Амадей.

— Портки снимай.

— О-хо! А я тебе говорил, что ты отлично пахнешь? — хихикнул он, закрывая за собой дверь.

Настя же и не взглянула на стрелка, сосредоточенно вытирая волосы, которые за дни пути под солнцем стали еще светлее.

С приходом ночи герои расположились на отдельных кроватях. На лавке Рэй оставил подушку и два одеяла на случай, если ночью вдруг воротится Сольвейг. Звуки пары, уединившейся за стенкой, слышались до полуночи.

С наступлением тишины ночная сумятица кошмаров опять заползла в рассудок стрелка. Он то панически бежал по черному лесу, одолевая тяжелые вириги на ногах и спасаясь неизвестно от чего, то оказывался заперт в тёмном тесном подполье, откуда не было ни одного выхода. Лишь на груди горел теплым голубым огоньком стеклянный шарик с белым лисенком внутри.

Полночи сознание металось от одного беспокойного сна к другому. Морок кучился вокруг амулета, подступая всё ближе, а герой отчаянно сжимал его в руках. Как вдруг жестокий визг, раздавшийся над самым ухом, пробудил!

Вздрогнув, он поднялся на кровати и стер со лба липкий пот. Он скинул влажные простыни и упер ладони в глаза, одолевая скорый, бьющий в виски пульс. Мелкие искорки мелькнули перед закрытыми глазами, напоминая о навете, сделанном Амадеем.

— Рэй… — шепнула Настя, и в темноте раздался шорох простыней. — Опять кошмары?

— Разбудил? Прости. Спи, сейчас лягу.

— Всю неделю вот так ночами ворочаешься. Думала, хоть на дворе отоспишься.

Мечница поднялась со своей кровати, подсев к стрелку.

— Мне грустно от того, что ты не можешь поделиться со мной переживаниями, — она нежно провела рукой по его щеке. — Но лидеру нужно быть в хорошей форме, чтобы вести людей.

— Какой из меня лидер? Свои-то глупые проблемы решить не могу.

— Нетушки, даже не думай отпираться, — улыбнулась Настя, толкая пальчиком его щёку. — Именно твоей волей герои сегодня движутся вперед. А ты никого не вдохновишь на подвиги, если сам будешь с трудом стоять на ногах.

Рэй обреченно кивнул, не в силах придумать, как пересилить наваждение из потустороннего мира и уберечь от него Сольвейг. Он упал на кровать, закрыв глаза запястьем. И вдруг ощутил прикосновение ее тела и мягкость губ на своей щеке. Настя обняла его, забираясь под простыню. Рэй открыл было рот.

— Помолчи, пожалуйста! — сразу пресекла она нескладные протесты. — Не думай ни о чём хотя бы одну ночь.

— Мог бы постараться. Ты вкусно пахнешь.

— Тс-с. Забыл, что у нас занятия утром? Уже должен был понять: я не делаю поблажек. Даже за комплименты.

Спустя минуту спокойный сон наконец уносит героя.

II

Настойчивый стук в дверь не сразу разбудил поутру. Стучали требовательно, вовсе не так, как положено стучать в двери гостей. Стрелок быстро натянул штаны, подхватил в левую руку полные ножны и поспешил к визитерам.

На пороге чинно стояли двое: вооруженный солдат в кольчужной рубашке, с лицом, точно лезвием изрезанным морщинами, и бородатый, прилично одетый мужчина. Они слегка опешили, завидев в проеме мускулистого, длинноволосого сударя с оружием в руках. Рэй за месяц пути несколько оброс.

— Сударь, эм, Рэй? Виноват, не имею чести знать родового имени, — подобравшись, сообщил солдат.

Стрелок кивнул, приводя в порядок сонную голову.

— По полученным показаниям, сударыня Мелисса… — негромко начал он, опасливо глядя на ножны длинного меча, зажатые в руке этого воина: плечо, рука, запястье, были обмотаны мышцами, словно проволокой, — сударыня Мелисса из деревни Воложба имеет с тобой близкое знакомство. Это так?

— А? — уточнил Рэй.

— Тать — уголовное дело, — с серьезным видом заявил муж в атласной тунике кораллового цвета. — Коль сударыня еще и в ложном слове будет уличена…

— В чём?

— Сударыня Мелисса! — насупившись, произнес губной староста.

— Мне, да. Известна эта… сударыня. Могу узнать, кто ею интересуется?

Воин представился именем, которое стрелок спросонья сразу позабыл, однако по старенькому табарду, скрывавшему его кольчугу, становилось ясно, что это представитель местной милиции. Второй, что в коралловой тунике, назвался губным старостой деревни Крапива, занимавшимся фиксацией обвинений по уголовным преступлениям в соответствии с Разбойным приказом. И явление таких чинов не могло сулить добра.

— Да, она здесь. Неужели Мелисса подозревается в совершении преступления?

— Она ведь уже там. А не здесь, — опять немного потерявшись, отметил законник и показал куда-то за спину.

Рэй и вовсе не понял, что здесь, а кто