— Тебе можно всё, что сможешь сотворить, — сообщает мне Смерть. — И от чего сможешь убежать… Силы фамильные ведовские я тебе возвращаю.

Ладно, не зря же меня так долго учили. Ничего, всех найдём и умоем. Они у меня кровью умоются все! Что-то я озверела слегка, чего это я? Ладно, потом разберусь, а сейчас я пользуюсь методами скрытого допроса, пытаясь вытянуть у Смерти максимум информации. Серёжа мне помогает в этом, а опыта у него — как у дурака махорки.

— Ведовская школа там есть, — признаётся наконец Смерть. — Только попасть в неё сложно, для начала постарайся выжить и любимого найти.

— Я найду тебя, Мила! — обещает мне Серёжа, и я ему верю.

Далее уже он показывает мастер-класс допроса, да так, что выбивает у Смерти ориентировочную область пространства на уровне страны, где всё будет происходить. Интересно то, что меня в этом мире никогда не было, значит, так называемый параллельный, и ведающие тут есть, но скрываются от злых людей. Сначала люди их просто на цепи держали с малолетства, а теперь и лаборатории придумали, то есть надо быть очень осторожной.

Я прощаюсь с Серёжей, а Смерть даёт мне последние указания.

— Я поняла, — обречённо киваю ей. — Хорошо, пихайте давайте.

— Слова-то какие, — вздыхает наша Смерть, а потом очень резко выключается свет.

Глава четвертая

Спасибо «мышкам» за рефлексы. Я их по гроб жизни водкой поить должна, особенно Серёжу. Если бы не эти рефлексы, отправилась бы к тёте Смерти досрочно, прожив всего несколько секунд, а так…

Голова не думает, горло сдавливает чья-то рука, глаза не видят ничего почти. Я осознаю, что нахожусь в машине, из которой меня пытаются на скорости выкинуть, хватаюсь за душащую меня руку, резко дёргаю её на себя. Слышу громкий крик, выворачиваюсь из захвата, как учили, и, определив, где примерно находится водитель, резко бью в ту сторону обеими ногами.

Машину явно заносит, судя по ощущениям мыши в консервной банке, которой играют в футбол. Кто-то орёт что-то матерное явно по моему адресу, затем следует сильный удар, и становится как-то горячо. Однако я, ощутив, что никто не держит, пытаюсь выкарабкаться туда, откуда чувствуется свежий воздух… Пытаюсь, пыта…

Глаза открываются. На лице — маска, я ж почти доктор, что я, маску не узнаю? А лежу я в реанимации, похоже, судя по кардиомонитору. Лет мне сколько, я пока не знаю, как зовут меня — тоже, так что назовусь Милой, если спросят. И фамилию редчайшую, из известного анекдота — Иванова. Концов при таком сочетании вообще никаких не найти.

Итак, я опять ребёнок, девочка, что немедленно мной проверено, благо лежу совершенно неодетая. На ощупь — пубертат ещё не пришёл. Даже и не собирается, насколько я осязаю, но, учитывая, что я что-то смогла, можно говорить, что лет десять-одиннадцать. Что выбрать? Подумаю позже, для детского дома эта цифра не принципиальна, разве что лет до четырнадцати даже не попытаются тронуть, потому что таких проблем не скроешь. Ну, бить-то будут всё равно, поэтому надо подумать, как этого избежать. Интересно, что в палату никто не входит, хотя аппараты должны были уже сообщить, что я проснулась.

Далее. Смерть права: я — дура. Почему не попыталась «аборигенам» глаза отвести? Сработало бы или нет такое — неизвестно, но хотя бы попытаться следовало, а я стормозила. Что угодно нужно пробовать в таких случаях. Ладно, в другой раз умнее буду, ибо, судя по словам Смерти, возможность у меня такая будет. Сейчас я — неизвестная сирота, на которую, судя по всему, всем нас… всё равно, короче, всем. Со страной определились.

— Проснулась? — странно, не входил вроде никто, но надо мной вдруг появляется женское лицо, в которое я смотрю бессмысленным взглядом.

— Да, — пытаюсь ответить, что получается не сразу — в горле как песка насыпано. — Пить…

— Пить? — переспрашивает женщина, по-видимому, медсестра.

Спустя мгновение в мои губы тыкается трубочка. Что делать, я понимаю — втягиваю в себя воду. Безвкусную, как и положено в больнице. Навскидку можно говорить о контузии, плюс придушили меня, то есть гипоксия, потому и маска, а ещё что? Трудно сказать, надо осматривать, а я только-только очнулась.

— Как тебя зовут? — интересуется медсестра, внимательно заглядывая мне в глаза.

— Мила… — тихо отвечаю я, потому что не знать своего имени чревато, особенно в идентифицированной уже стране.

— А фамилию помнишь? — продолжает расспрашивать она.

— Ершова, — решаюсь я, потому что лучше проходить под знакомой фамилией, чем привыкать к новой.

Почему я верю Смерти? Не знаю, но ситуация сейчас очень простая — или всё мне сказанное правда, или «глюки» продолжаются. Я же сама писала про попаданцев? Вот, получи и распишись. Надеюсь, история не моя, потому что иначе приключений будет… Я себя знаю. С другой стороны, в своей истории я — царь и бог… Если знаю, как это делать, — а я не знаю. Выводы?

— Осталось только день рождения выяснить, — улыбается мне медсестра, а у самой глаза холодные-холодные.

— Сегодня… десять… — решаюсь я.

Вот тут она удивляется, и серьёзно удивляется — глаза округляются, губы вытягиваются. Явно информация расходится с чем-то, чего она ожидает. Интересно. Глаза её сразу же добреют, в них появляется даже что-то, похожее на сочувствие. Это дурно пахнет на самом деле, очень дурно, но пока я ничего расследовать не могу. Ничего, встану, буду потихоньку копать, что я была за девочка и за что меня так активно…

С этого момента наступает какой-то перелом — вдруг приходит врач, внимательно меня осматривает, потом ещё один приходит, и ещё… Я понимаю, что их смущает — странгуляционная борозда, точнее, сейчас это просто след на шее, которого они не могут объяснить, зато я могу, рассказав, что меня ремень в машине чуть не задушил. Это так себе объяснение, но неожиданно оно всех удовлетворяет. А я пытаюсь выяснить, куда меня занесло. Очень осторожно и не торопясь.

Лучше быть сиротой помладше, чем постарше. Что такое десять лет? Это начальная школа, конкуренция в которой не такая яростная, как в средней, это возможность не бояться нападения с целью насилия, это возможность подготовиться к тому, что меня ждёт дальше. Ну и заодно можно успеть занять определённую нишу в пищевой цепочке, так сказать, а учитывая опыт детства и знания,