Вслед за столь вопиющим легкомыслием нахлынул стыд: как за всё время нашей прогулки я могла ни разу не вспомнить о Двейне?

Змеиная деревня — словно другой мир, но это же неправда! Дом, где я выросла, мама, Двейн — все они не где-то за морями, а тут, рядом! Уверена, меня ждут обратно, и я непременно туда вернусь! Единственное, что нас пока разделяет — полоска запретного Шуршащего леса. Не такое уж и страшное препятствие.

Эсайдес между тем негромко рассмеялся, опять взял за руку.

— Ну нет, я в такое уже не верю! Сколько раз ты просила «всего лишь на минутку» сходить с тобой в лес? Да мы же всегда застревали там до темноты, Рия! Идём уж вместе, раз тебе так сильно хочется. Я всё равно давно не был у Шанраса. К тому же, книга, которую сейчас читаю, заканчивается, и нужно взять новую.

Библиотекарь как раз скучал за столом. К моему огромному облегчению, он выглядел как обычный человек — мужчина лет сорока с русыми волосами и очень хитрыми голубыми глазами, одетый в простые тёмные штаны и лёгкую рубашку.

— Эс! Рад тебя видеть! Проводишь экскурсию или твоя прекрасная избранница из тех, кто предпочитает коротать вечера за чтением?

— Клирия, это Шанрас, — представил Эс. — Мой давний друг.

— Приятно познакомиться.

— Взаимно, — сверкнул он озорной улыбкой. — Твоё появление наделало много шума: прежде никто из людей не приходил посмотреть наш танец. Эсу повезло! Уверен, полдеревни буквально умирает от зависти.

Вздохнула: была б умнее — тоже бы дома осталась.

— Иди. Я же знаю, что тебе не терпится. Бери, что захочешь.

Стеллажей, достающих почти до потолка, было много. Бродя среди них, я жадно читала названия, наслаждаясь книжным запахом и в ещё большей степени — иллюзией самостоятельности. Это было необходимо. Хоть и ненавязчиво, но с самого утра Эс контролировал каждый мой шаг, отмечал каждый взгляд, а теперь, наконец-то, оставил одну.

Посещение библиотеки затянулось гораздо дольше, чем мне казалось. Выйдя на улицу, я с удивлением обнаружила, что полдень давно миновал, и солнце уже плавно спускается к западу.

— Говорил же, — рассмеялся Эс, заметив моё растерянное выражение лица. — Когда тебе интересно, ты совсем не чувствуешь, как проходит время.

— Извини. Ты, наверное, уже устал.

— Ничего подобного, — хмыкнул с преувеличенной бодростью и поудобнее перехватил стопку книг. — Сейчас пообедаем, и можно будет ещё куда-нибудь прогуляться.

Но, несмотря на все заверения, шагал он чуть прихрамывая на обе ноги. Не привык, наверное, столько ходить, но не превращался, чтобы меня не напугать. Совершенно напрасное геройство, между прочим. За день я видела столько змей, что почти привыкла.

Обед готовили вместе. Эс, разумеется, попытался отправить меня отдохнуть, но я решительно отказалась — и правильно сделала, судя по довольной улыбке и тому, как быстро он согласился. Подобное было для меня ново. Раньше мы виделись только в лесу, так что теперь, когда обстановка сменилась, я узнавала его с другой, непривычной стороны, и, если бы не обстоятельства, была бы очень этому рада.

После еды помыли посуду. Ну, вернее, мыл он, а мне доверил только обтирать насухо.

Глядя на то, как несчастный змей переминается с одной ноги на другую, не выдержала.

— Ты можешь отрастить себе хвост, если хочешь.

— Нет уж, — усмехнулся. — Видела бы ты вчера свои перепуганные глаза!

— Не так уж и сильно я испугалась! — возмутилась для порядка и тут же попросила: — Серьёзно, превратись, пожалуйста. Мне очень хочется посмотреть.

Он отложил последнюю тарелку и устремил на меня серьёзный взгляд.

— Точно не боишься?

— Точно, точно! Вас здесь семьдесят штук, что мне теперь, от каждого шарахаться?

— Ну идём тогда в комнату.

— Зачем?

— Затем, — фыркнул, — что если ты надумаешь падать в обморок, там есть диван.

— Вот и не смешно, — пробормотала я обиженно, а он только рассмеялся.

Не превращаясь полностью, Эсайдес обзавёлся внушительным хвостом и разом стал значительно выше, чем прежде. Я уже заметила, что хвосты эти довольно широкие, длинные и, к тому же, очень сильные, но всё же кое-что хотелось проверить. Посторонние для таких целей не годились.

— А можно я… — пробормотала, рассматривая со всех сторон, — ну, можно потрогать?

Белоснежные чешуйки отражали блики льющегося из окна света и мерцающей рекой струились при малейшем движении.

— Можно, — щедро разрешил Эс и не без опаски протянул самый кончик хвоста.

Осторожно погладила предложенную конечность: чешуя, скользившая под пальцами, была сухой и тёплой, а само змеиной тело — сильным и упруго-твёрдым. Сплошные мышцы, позволяющие, несмотря на внушительные размеры, быстро перемещаться, а при необходимости — без труда переломать противнику все кости.

— Интересно, как это — ползать?

Он не ответил.

На секунду оставив более детальное изучение пытающегося обхватить запястье хвоста, подняла глаза — и замерла, натолкнувшись на пристальный, какой-то голодный взгляд змеиных глаз. Зрачок вытянулся в хищную узкую полоску, а вокруг неё чарующе светилось тёмное золото радужки.

— Эс? — выдохнула придушенно, не зная, что нужно сказать или сделать в такой ситуации. Он же не собирается ещё раз пообедать, правда?

Хвост обвил руку, притягивая ближе, а ладони опустились на талию.

Незнакомое, но волнующее кровь предвкушение, страх и неотрывный, гипнотический взгляд змея сделали меня послушной и податливой — шагнула к нему, ощущая, как вниз по позвоночнику прошла горячая волна. Мысли, околдованные какими-то особыми чарами, замерли. Исчезла деревня, дом, комната. Я видела только медленно приближающиеся светящиеся глаза. Лишь они имели значение.

В реальность происходящего не верилось до последнего, но вот Эс наклонился и коснулся губами моих губ, впервые пробуя их на вкус и увлекая в поцелуй. Очень ласково, тепло, однако от этого прикосновения в груди родился жар, слабостью разбежавшийся по телу и осевший где-то в животе.

Продолжая надёжно прижимать к себе, будто боясь потерять, он аккуратно запускал пальцы в волосы, рассылая стайки приятных мурашек, и целовал, целовал.

Глаза закрылись сами собой, а губы помимо воли шевельнулись, отвечая, наконец, на настойчивые приглашения.

Уловив перемены, Эсайдес коротко, горячо выдохнул, и поцелуй стал смелее. Острые зубы чуть прихватывали мои губы, вызывая, вопреки ожиданиям, не боль, а сладкую дрожь удовольствия. Ошеломлённая собственными новыми ощущениями, я едва за всем поспевала, с трудом сопротивляясь желанию по-настоящему расплавиться под ласкающими ладонями.

В те короткие секунды, когда он не целовал, с улыбкой шептал, как сильно любит, кончиками пальцев очерчивал скулы, оглаживал бока и поясницу. Я слушала этот завораживающий голос и не сразу улавливала смысл слов, но пьянела от интонации, от отчётливых