Шрифт:
Закладка:
Но в тот день Олеся поняла, что ее тетя, несмотря на то, что была на десять лет старше ее, человек совершенно безвольный и вообще не умеющий говорить слово “нет”…
Итак, Элю пришлось практически вытаскивать из квартиры, а дядя Юра все так же тупо твердил им вслед, что она останется… Олеське просто хотелось схватиться за голову при виде всего этого… А через пару часов Юра в истерике позвонил Олеськиной матери и, рыдая, начал кричать в трубку, что они все, такие нехорошие, бросили его здесь; что они решили заставить его жить в этой квартире, а он просто не может здесь находиться и ни дня больше здесь не останется…
Вот это был номер!..
И это был тот самый дядя Юра, который буквально умолял позволить ему дожить свой век в бабушкиной квартире… А теперь он вдруг, по неизвестной причине, все перевернул с ног на голову и представил так, словно они чуть ли не силой заставляют его здесь жить. Прямо настаивают на этом. А он не может!.. И не хочет!..
Олеся так и не узнала никогда, что ему там привиделось, в пустой квартире?.. Она прекрасно помнила, что выпил он чисто символически, — да он и вообще, надо заметить, особым любителем никогда не был. И, когда они все уходили, он точно планировал жить там долго и счастливо, — и даже не один… А тут вдруг быстренько собрался, — точнее, просто сгреб все, что там оставалось еще ценного, — и в панике сбежал, роняя тапки…
Олеся до сих пор иногда задавалась вопросом, что же на самом деле произошло такого с дядей Юрой, что он больше не смог даже просто находиться в этой квартире?.. Нельзя было сказать, что она слишком уж верила в духов, призраков и прочее, но… В данном случае напрашивается только один вариант: в тот день дяде Юре что-то привиделось в этой квартире. И это что-то, очевидно, было настолько страшным для него, что оставаться он там больше не смог…
И Олеся всегда думала, что, может быть, это бабушка, устав, наконец, терпеть эти безобразные выходки старого сатира, попросту сама велела ему убираться оттуда?..
И эта версия как-то совсем не кажется ей неправдоподобной…
НЕСТАНДАРТНАЯ МАМАША
Олесиному сыну было лет тринадцать, когда она впервые обнаружила, что он курит. Это получилось совершенно случайно и как-то неожиданно. В тот день Олеся просто перевешивала его куртку на другую вешалку. Ее рука скользнула по карману, в котором прощупывалось что-то прямоугольное. Признаться честно, она даже и не заинтересовалась особенно тем, что это такое. И уж, тем более, — упаси, Боже!.. — не полезла в карман проверять, — ей такое в тот момент даже и в голову-то не пришло. Просто отметила чисто автоматически этот факт и в шутку сказала сыну:
— Что это у тебя такое в кармане лежит? По очертаниям похоже на пачку сигарет!
Олесин тринадцатилетний ребенок, сидящий на тот момент за компьютером, даже не повернул голову. Не смутился, не испугался, не стал оправдываться. Просто совершенно спокойно ответил, словно это нечто, само собой разумеющееся:
— Так это и есть пачка сигарет!
Олеся, признаться честно, даже слегка обалдела от такой наглости. Она постояла немного рядом с курткой, пытаясь сообразить, как ей следует на все это реагировать. А разум вовсю подсказывал, что отреагировать-то как-то все-таки надо!.. Что ни говори, — а парню было всего тринадцать лет, — и порядочный родитель просто обязан был встревожиться и попытаться донести до ребенка, что он поступает не совсем правильно.
Но вот только Олеся совершенно не представляла, что она должна сделать в подобном случае?.. Разораться, как сумасшедшая?.. Закатить жуткий скандал, — чтоб стены дрожали?.. Или просто заставить его съесть эту пачку?.. Или выкурить ее всю целиком, чтобы плохо стало?.. Потому что, — что ни говори, — а, вроде бы, не показать никакой отрицательной реакции на это и промолчать совсем нельзя. Как-то следует проводить воспитательную работу с подрастающим поколением, — разве не это является первоочередной задачей любого родителя?..
Но, во-первых, истерики и вопли, — это как-то вообще не было Олесиным коньком. Орать она просто не любила, — да и не умела, что уж тут греха таить. Обычно они с сыном старались обсуждать все возникающие у них проблемы разумно, объективно и конструктивно. А кроме того, — Олеся, в первую очередь, подумала о том, чего конкретно, в конечном итоге, она добьется своими криками и угрозами?.. Сейчас ее сын спокойно признался ей, что, да, это пачка сигарет, — наверное, именно потому, что у них с ним были нормальные доверительные отношения. Он просто еще не знал о том, что от Олеси нужно что-то скрывать, таиться, прятаться, — и он не представлял, что она может, например, разораться, узнав что-то такое, что ей знать не следует.
Но если она начнет вопить, устроит скандал, истерику, будет угрожать и запугивать его, он просто поймет, что есть вещи, которые от матери следует тщательно скрывать. И чего она добьется всем этим, в конечном итоге?.. Ребенок не находится под ее неусыпным контролем круглосуточно. И, если он действительно захочет курить, пить, принимать наркотики, — да что угодно!.. — он все равно, к сожалению, будет это делать, и никак это предотвратить она не сможет. Просто он, уже наученный горьким опытом, будет это делать тайком. И сама Олеся до последнего не узнает об этом, — пока не станет уже слишком поздно для того, чтобы хоть что-то суметь предпринять. Родители, к сожалению, всегда узнают о таких вещах последними…
— А я и не знала, что ты куришь, — задумчиво проговорила Олеся, чтобы хоть чем-то заполнить возникшую паузу.
В ответ этот мелкий, — как бы его помягче назвать, — даже и не шелохнулся. На самом деле, он даже голову от компьютера не поднял, преспокойно продолжая себе играть.
— Так я давно уже курю!.. — словно между делом, заявил он.
Здрасьте — приехали!.. — мелькнуло в голове у Олеси. Оказывается, он у нее давно уже курит!.. Так это же просто замечательно!.. И она, разумеется, узнает об этом последней, —
